Я шлепнулась спиной на подушки и уставилась в потолок. Я думала о работе, о том, что вкалываю на пару с Ричем по семнадцать часов, и мне это нравится, и как мало времени у меня остается на что-то помимо работы: тайцзи
[22]
сто лет не занималась, бросила играть на гитаре, даже вечернюю пробежку с Мартой перепоручила Джо.
Я представляла, как радикально все изменится, если я выйду замуж и рожу ребенка, если появятся люди, которые будут переживать за меня всякий раз, как я выхожу из дома. Черт, а если меня подстрелят на службе?
Но я автоматически подумала об альтернативе.
Неужели я в самом деле хочу всю жизнь быть одна?
Я уже собралась все это выложить Клэр, но подруга, не вытерпев затянувшейся паузы, перехватила инициативу.
— Ничего, разберешься. — Она звонко закрыла пустой контейнер и положила ложку на блюдце лиможского фарфора на тумбочке. — Поразмыслишь и начнешь действовать. До тебя дойдет, что тебе важнее.
Ох, дойдет ли?
Отчего Клэр уверена, что я блуждаю как потерянная, не зная толком, как жить?
ГЛАВА 90
Кафе «Флер дю жур», всего в трех кварталах от Дворца правосудия, очень популярно по утрам среди полицейских. В полседьмого утра запах свежеиспеченного хлеба над цветочным рынком заставляет водить носом в поисках источника. Джо, Конклин и я сидели за маленьким уличным столиком с видом на цветочные торговые ряды. Никогда еще не находившись в обществе сразу Джо и Конклина, я чувствовала неловкость, которую совершенно не хочу объяснять.
Джо делился своими мыслями о поджогах с убийствами, которые мы расследовали. Он согласился, что преступник не справился бы с жертвами в одиночку.
— Эти подростки всячески рисуются, показывают, какие они умные, — говорил он. — Quidquid latine dictum sit, altum videtur.
— Что это еще значит? — подняла я бровь. Неужели все знают латынь, кроме меня?
Джо сверкнул улыбкой.
— «Все сказанное на латыни кажется глубокомысленным».
Конклин кивнул. Взгляд его карих глаз был сегодня особенно остер. Я знала эту собранность: так он допрашивал подозреваемых. Рич пристально рассматривал Джо, надеясь, наверное, что мой бойфренд, сделавший завидную карьеру в системе охраны правопорядка, действительно предложит какую-то стоящую версию.
Или, к утешению Конклина, окажется дураком.
Джо, в свою очередь, наверняка тоже оценивал Ричи.
— Они, безусловно, умны, — сказал Конклин. — Может, даже умнее нас.
— Помните дело Леопольда и Лёба? — Джо откинулся на спинку стула; официант поставил перед ним блины с клубникой, обошел стол и выставил передо мной и Конклином сандвичи с яйцом.
— Что-то знакомое, — сказал Рич.
— В 1924 году двое умных подростков, из социально привилегированных семей и социопатов, захотевших выделиться, решили кого-нибудь убить в качестве интеллектуального экзерсиса. Хотели, видите ли, посмотреть, получится у них или нет.
Мы внимательно слушали.
— У Леопольда был очень высокий ай-кью, около двухсот. И у Лёба не менее ста шестидесяти. Они выбрали и убили первого попавшегося школьника, но при всех своих блестящих способностях сделали сразу несколько идиотских ошибок.
— Стало быть, вы считаете, у наших схожий мотив? Хотят посмотреть, сойдет им это с рук или нет?
— Да, у меня такое ощущение.
— «Крим-ТВ» стало школой для целого поколения преступников, — сказал Конклин. — Они научились подбирать за собой окурки и стреляные гильзы. Эти парни проявляют крайнюю осторожность. Улики, которые мы находим, оставлены специально…
С этого момента я вдруг перестала слушать, засмотревшись на жесты сидевших со мной за столом мужчин. Джо, развернувшись всем корпусом к Конклину, убеждал его как-то слишком активно. Рич словно бы уступал и соглашался с высказанной версией, не считая, однако, мнение Джо сколько-нибудь ценным. Оба были очень мне дороги. Я поворачивала голову то к одному, то к другому, словно сидела на теннисном матче в Уимблдоне.
Синие глаза. Карие глаза. Мой любовник. Мой напарник.
Я отложила сандвич с яйцом на край тарелки.
Впервые в жизни мне нечего было сказать.
ГЛАВА 91
Юки сидела за столом обвинения между Ники Гейнсом и Леном Паризи, ожидая, когда соберется суд. Была пятница. Присяжные совещались три дня, и вчера поздно вечером стало известно, что вердикт вынесен. Юки думала — форсировали решение, чтобы к выходным сбросить с себя груз ответственности и напряжение. В таком случае хорошо это или плохо для народа, который представляет сторона обвинения?
Ее трясло как от избытка кофеина, да так оно и было: с шести утра Юки пила кофе кружку за кружкой и ночью спала часа два, не больше.
— Ты как? — спросила она Ники, который дышал ртом, распространяя сильный запах вапораба.
[23]
— Хорошо. А ты?
— Замечательно.
Справа от Юки Рыжий Пес что-то строчил в блокноте. Он казался равнодушным, невозмутимым, горой спокойствия. Но это была игра: внутри Паризи клокотал вулкан, набираясь сил между извержениями. Через проход сидела Диана Л. Дэвис, свежая, напудренная, с тщательно уложенными волосами, по-матерински обнимая подзащитную за хрупкие плечи.
Ровно в девять часов бейлиф, жилистый человек в зеленой форме, громко сказал:
— Встать, суд идет!
Юки встала и села вновь после того, как судья занял свое место. Ники закашлялся в носовой платок. Паризи надел на ручку колпачок и сунул в нагрудный карман. Юки сцепила руки перед собой и резко повернулась вправо, когда в стене открылась дверь и цепочкой потянулись присяжные.
Двенадцать мужчин и женщин сегодня выглядели торжественно. Все гладко причесались, убрав волосы. Мужчины были в пиджаках и при галстуках, на женщинах сверкали драгоценности.
Председателю жюри Марии Мартинес было около тридцати. Юки не представляла, чтобы Мартинес, преподаватель социологии и мать двоих детей, согласилась с вердиктом в пользу проститутки, позволившей мальчику умереть и скрывшей его смерть, избавившись от тела.
Мартинес поставила сумку на пол возле стула.
Юки чувствовала, как по спине побежали мурашки. Судья Бендинджер открыл ноутбук, пошутил с судебным репортером — шутку Юки не расслышала, повернулся к собравшимся и сказал:
— Тишина в зале.
Стало тихо. Бендинджер спросил присяжных, вынесли ли они вердикт.
— Да, ваша честь, — ответила Мартинес.
Официальный лист вердикта был передан судье и через несколько секунд возвращен Мартинес. Ники Гейнс снова закашлялся. Паризи дотянулся за спиной Юки и отвесил Гейнсу полновесный щелчок по затылку, досадливо нахмурившись.
