Ладони вспотели, пока я с Конклином ждала в патрульной машине, — в кевларовом жилете было жарко, да и мысли не давали покоя.
Неужели нашли? Линк Вебер, он же Голубь?
В полчетвертого мы с Конклином вылезли из машины и направились к цели.
«Проклятое пятно» оказалось старомодным магазином. Темноватый, полный таинственных книг и подержанных романов в мягкой обложке, со стеллажом «две книги по цене одной», он совершенно не походил на кондиционированные сетевые магазины с кофе-барами и негромким джазом из динамиков.
За кассой стояло существо неопределенного пола в черной одежде, с коротким ежиком на голове и обилием пирсинга на лице. Нежным женским голосом кассир сообщил, что Линк работает наверху.
Я так и слышала, как скребутся мыши, устроившие себе гнезда среди молчаливых томов, когда мы шли по узким проходам, протискиваясь мимо посетителей, сильно смахивавших на клиентов клиники для душевнобольных. У дальней стены была простая деревянная лестница с табличкой на цепочке, натянутой между перилами: «Не входить».
Конклин отстегнул цепь, и мы поднялись на чердак. Потолок был сводчатый, как в соборе, но низкий, всего футов восемь в самом высоком месте, а у стен вообще фута три. Стол в конце лофта был завален журналами, газетами и книгами, едва оставлявшими место для двух больших мониторов.
За столом сидел худющий темнокожий мальчишка лет пятнадцати в очках с тонкой оправой. Татуировок или пирсинга я не увидела, если не считать таковым скобки на зубах, которые стали заметны, когда он улыбнулся.
Мои надежды рухнули.
Это был не Голубь. В описании Голубя, данном губернатором, говорилось о плотном белом юноше с длинными каштановыми волосами.
— Я Линк, — сказал парень. — Добро пожаловать на «Краймвеб.ком».
ГЛАВА 112
Линк Вебер объявил, что для него большая честь с нами познакомиться. Он указал на два мягких куба, обтянутых пластиком, служивших стульями, и предложил нам воды из кулера.
Присесть мы на кубы присели, от воды отказались.
— Мы прочли ваш комментарий на сайте, — небрежно сказал Конклин. — Нас заинтересовала ваша точка зрения на поджоги домов Малоунов и Мичемов.
— А давайте я начну сначала? — предложил пацан.
В принципе предложение было хорошим, но сегодня мое терпение оказалось, как никогда, близко к тому, чтобы лопнуть, и я хотела получить ответы на два вопроса, причем самых лапидарных: почему у себя на сайте Линк Вебер употребил латинскую фразу, и не знает ли он кого-нибудь по прозвищу Голубь.
Но Вебер заявил, что к нему еще никогда не приходили копы, и сегодняшняя встреча в его офисе оправдала его цель и само существование вебсайта до такой степени, что он и не мечтал. Битых пятнадцать минут Линк Вебер рассказывал, что «Проклятым пятном» владеет его отец, что детективами он, Линк, увлекся, едва научившись читать, что он хочет издавать художественные и документальные детективы, как только закончит школу.
— Линк, на сайте ты пожелал удачного дня на латыни. Почему? — перебила я.
— О, латынь… Я почерпнул идею отсюда. — Линк быстро перерыл стопки бумаг на столе, извлек книгу в мягкой обложке, восемь с половиной дюймов на одиннадцать, на которой элегантным шрифтом было вытиснено «Седьмое небо», и протянул мне. У меня перехватило дыхание, когда я открыла томик. Напоминавшая толстый комикс, книга все-таки была скорее романом в рисунках. — Сперва это публиковали в блоге, а потом папа купил права на первое издание.
— Ну а латынь? — спросила я снова. Горло сжалось от волнения. Меня распирало от догадок и версий.
— Все там. Персонажи так и сыплют крылатыми фразами. Слушайте, а можно, я напишу на сайте, что вы привлекли меня в качестве консультанта? Вы не представляете, что это для меня значит!
Я смотрела на титульный лист книги, которую держала в руках. Под заголовком значились имена иллюстратора и автора.
Ханс Веттер и Бретт Аткинсон.
Возле каждого имени стоял символ-иконка.
Ханс Веттер был голубем, а Бретт Аткинсон — ястребом.
ГЛАВА 113
К пяти вечера мы с Конклином вернулись в отделение. Конклин сразу засел в Интернете, разыскивая Аткинсона и Веттера, а я не могла оторваться от книги.
Роман, скажу прямо, захватывал.
Черно-белая графика, фигуры с огромными глазами — в целом стилистика напоминала жестокую, граничащую с порнографией японскую мангу. В смелых диалогах чистейший американский сленг был густо пересыпан латинскими поговорками. Сюжет выглядел безумным, но оторваться оказалось невозможно.
В романе Голубь был сразу мозгом и силой, а Ястреб скорее мечтателем. Эти праведные мстители взяли на себя миссию по спасению Америки от того, что авторы определяли как непристойную фантазию толстосумов на тему жизни. Это американское «свинство» они называли «седьмым небом», раем, который описывался как бесконечная спираль обжорства, наслаждений и расточительства. Теория Ястреба-Голубя предписывала убивать жадных богачей, дабы показать им настоящее обжорство — когда пожирает огонь.
Ястреб и Голубь одевались в черное — футболки, джинсы, сапоги для верховой езды и блестящие черные кожаные куртки до пояса с логотипами своих кличек-птичек спереди и сзади. Из их пальцев вылетали искры, а девизом служило «Aut vincere aut mori».
«Победа или смерть».
Ястреб — реальный, не книжный, — можно сказать, преуспел в том и в другом.
По моим предположениям, преступники просто не ожидали, что кто-нибудь из жертв успеет дать показания.
Мотивы и методы, которыми пользовались убийцы, подробно описывались в книге, но все было подано как фантазия, что злило меня до безумия. Восемь человек погибли из-за этой надменной чепухи, а у нас практически нет доказательств, что убийцы — реальные Ястреб и Голубь.
Я пролистала книгу до обложки, пробежав восторженные отзывы социальных критиков и уважаемых блогеров, и сказала Ричу:
— Знаешь, что самое противное? Эту книжку выбрала «Светлая полоса».
— А? — отозвался Рич, напряженно печатая и не отрывая взгляда от монитора.
— «Светлая полоса» — независимая студия, — пояснила я. — Одна из лучших. Они переделывают эту нудятину в фильм!
— Бретт Аткинсон, — начал Рич, — студент третьего курса Стэнфордского университета, факультет английской литературы. Ханс Веттер тоже учится в Стэнфорде на отделении компьютерных наук. Оба этих урода живут дома с родителями, всего в двух кварталах от Маунтин-Вью и паре миль от Стэнфорда. — Рич повернул ко мне монитор. — Вот фотография Бретта Аткинсона из студенческого альбома.
Бретт Аткинсон оказался Ястребом, тем парнем, которого застрелил Коннор Кэмпион: красивый блондин с патрицианскими чертами.
