Глава 6
Международный капитал: так ли уж он непредсказуем?
Коллектив без лидера
Противники капитализма говорят: да, за счет рыночных механизмов страна в конце концов способна достичь высот процветания — но в любой момент новообретенное благосостояние может рухнуть как карточный домик. Ведь устойчивость капиталистической экономики зависит от непредсказуемого поведения биржевых спекулянтов, которые сегодня лихорадочно вкладывают деньги в ценные бумаги на вашем рынке, а затем, повинуясь стадному чувству, внезапно ретируются вместе со своими капиталами. Каждый день национальные границы пересекает полтора триллиона долларов, замечают они с укоризной, как будто в самом этом факте есть что-то зловещее. Критик глобализации Бьёрн Эльмбрант сравнивает финансовый рынок с «коллективом без лидера: скопищем людей, бесцельно бредущих куда-то, спотыкаясь на каждом шагу»
[138]
.
Ажиотаж вокруг финансовых рынков создать легко. Они представляются людям чем-то непонятным, абстрактным — ведь мало кто соприкасается с ними непосредственно. Мы лишь ощущаем на себе последствия происходящего на этих рынках — поэтому им так легко придать таинственный ореол. Все это производит такое впечатление, что руководитель избирательной кампании президента Клинтона Джеймс Карвилл как-то заметил: «Хотел бы я [в следующей жизни] воплотиться в виде рынка ценных бумаг. Тогда я мог бы шантажировать кого угодно». Противники рыночной экономики очень любят в качестве аргумента указывать на развитие ситуации на биржах, которое непосвященным кажется совершенно иррациональным. Тем самым они бросают тень подозрения на рыночный механизм в целом. К примеру, акционеры любой фирмы довольны, если она сокращает штат. Но это происходит не потому, что им приятно, когда люди теряют работу. Им нравится другое — рост производительности труда и сокращение издержек, к которому может привести оптимизация структуры компании.
Тем не менее тенденция налицо: в Америке приувеличении безработицы котировки акций тоже повышаются. Разве это не признак того, что биржевики радуются несчастью других? Нет, просто инвесторы знают, что руководство Федеральной резервной системы (ФРС) расценивает рост безработицы как проявление экономического спада, при котором риск инфляции уменьшается, а потому ФРС, скорее всего, снизит процентную ставку. Биржа позитивно реагирует не на то, что люди теряют работу, а на дополнительную «смазку» рыночного механизма за счет уменьшения процентных ставок. Так что ничего удивительного здесь нет, как и в другом явлении того же порядка — когда биржа порой реагирует ростом котировок на снижение показателей коммерческого цикла и замедление роста. «Отлично, — думают при этом инвесторы. — Теперь, наконец-то, можно ждать очередного снижения процентных ставок».
Однако нельзя отрицать того факта, что биржевые колебания в последнее время усиливаются. Можно ли из этого сделать вывод, что инвесторов теперь меньше интересует долгосрочная перспектива и они чаще «следуют за толпой»? Какая-то доля истины в этом, вероятно, есть. Рынок, естественно, не действует абсолютно рационально во всех ситуациях. Резкие колебания, которые мы наблюдаем в последние годы, особенно в отношении котировок ценных бумаг интернет-компаний, свидетельствуют о том, что преувеличенные ожидания и ошибки с назначением цены на акции являются неотъемлемой частью рыночного процесса в условиях, когда рынок ориентирован на «отрасли будущего». Но одновременно это показывает, что преувеличенные ожидания не могут сохраняться до бесконечности — они не заменят реальных показателей деятельности предприятия.
Отчасти колебания котировок связаны с влиянием на биржевую ситуацию именно соображений долгосрочного порядка. Будущие показатели деятельности предприятий традиционного типа было нетрудно определить на основе данных об объемах инвестиций и продаж в прошлом. Поэтому рыночная оценка ценных бумаг таких предприятий отличалась относительной стабильностью. Но когда речь идет о фирмах, действующих в инновационных секторах, в большей мере связанных с научными исследованиями и разработками, долгосрочные перспективы коммерческой популярности новых товаров и услуг, а значит и объем продаж, прогнозировать сложнее. Поэтому сегодня совсем нелегко определить, что ждет ту или иную фирму — успех или банкротство. Откуда, к примеру, мы можем знать, останутся ли в лидерах через десять лет компании, занимающиеся сегодня разработкой новых моделей мобильных телефонов? В условиях подобной неопределенности появление любых, даже самых незначительных признаков, указывающих на перспективы той или иной фирмы, может привести к резкому изменению котировок ее акций. В ситуации, когда тенденции будущего развития экономики неясны, то же самое характерно и для рынка ценных бумаг в целом. Он немедленно реагирует на любой, самый косвенный намек относительно намечающегося роста или спада.
Теперь представим себе, какими последствиями это оборачивается для компаний, чья деятельность полностью устремлена в будущее, — например, тех, которые занимаются разработкой новых фармацевтических средств. Возможно, через десять лет такая фирма разорится, а возможно, ей удастся разработать вакцину от СПИДа, и тогда ее акционеры заработают миллионы. Таким образом, возникновение биржевых «мыльных пузырей» объясняется вполне рациональными причинами. Даже если «лошадка» в результате не придет первой, при наличии достаточно высоких шансов на нее могут поставить деньги. Однако, если проанализировать динамику финансового рынка в целом, мы увидим: когда речь идет о фирмах традиционного типа, усиления колебаний котировок акций не наблюдается.
Пойдем дальше: многие противники рыночной экономики говорят, что ничего не имеют против финансовых рынков на национальном уровне. Проблема в «гиперкапитализме» — потоки капитала свободно «рыщут» по всему миру, невзирая на национальные границы, ведь капиталам не нужно предъявлять паспорт при их пересечении. Именно так, внушают нам, ведет себя «нетерпеливый» капитал, движение которого определяется лишь прибылью в следующем квартале, а не интересами долгосрочного развития и технической модернизации.
Однако обеспечение мобильности капиталов — вопрос, касающийся свободы в целом. И речь здесь идет не о «свободе для капитала», как утверждают критики, ведь капитал — не человек, который может быть свободен или несвободен. Дело здесь именно в праве людей распоряжаться своими средствами по собственному усмотрению — к примеру, об их праве вкладывать свои пенсионные сбережения туда, куда они считают целесообразным. Наделе именно пенсионные фонды стали крупнейшими инвесторами на международном рынке. Сегодня более половины американских семей владеют акциями — либо напрямую, либо через такие фонды. Так что за рынком ценных бумаг стоят в первую очередь простые люди.
Существует и другой вопрос — о праве частных компаний искать финансирование за рубежом. Заводы и офисы не возникают из воздуха: чтобы их построить, нужны капиталы. Представление о том, что биржевые «спекулянты» препятствуют долгосрочному развитию, противоречит фактам: его предпосылкой становится как раз увеличение инвестиций в научные исследования и инновации. Поэтому либерализация движения капиталов в последние годы служит одним из важных факторов развития в мировом масштабе — благодаря этому инвесторы могут вкладывать средства туда, где они приносят наибольшую отдачу, а значит — эффективность инвестиций повышается
[139]
.
