— А ты можешь спросить? — уточнила она, начиная волноваться всем существом и заранее страшась его ответа.
— Не знаю, — пожал плечами он. — Здесь скорее всего нужно применять сильную магию. Хотя, может быть…
— А спроси сейчас про маму?
— В смысле? — теперь уже с толку сбился он.
— Ну, ты можешь спросить про мою маму?
— Какую маму? — обеспокоенно нахмурившись, удивился всезнайка. — Ты чего?..
Элейни секунду смотрела на него, а затем все поняла.
— Значит, не на все, — бархатно и совсем чуть-чуть ядовито заметила она, осознав, что этот пятнадцатилетний прохвост слишком много выделывается, а потому нужно как-нибудь поставить его на место.
— В смысле? — опять не понял парень. Похоже, с соображалкой у него было не все в порядке — или он отбил голову о камень.
«Да, — подумала Элейни, — такого в маги сразу брать нельзя. Пускай подольше учится».
— Я хотела сказать, что даже если ты сможешь спросить — у камня, например, или у дерева, как делают настоящие маги или друиды, — ты не сможешь узнать ответы на ВСЕ вопросы, — желая побыстрее исчерпать заминку, разъяснила она.
— Ну разумеется, — тут же ответил парень, обретая прежнюю уверенность. — А ты как хотела? В этом мире, девочка, не все так просто, как тебе хочется. — Слово «девочка» он произносил до странного быстро, с необычным выговором — так, что получалось: «дивочка!»
Элейни очень тихо вздохнула.
— Короче, — снова сказал самоуверенный юноша, не делая, кстати, ни единой попытки приблизиться. — Ты, значит, тоже сюда попала. А как?
— Я шла-шла, — послушно ответила Элейни, — из деревни к реке, и почти дошла до нее, когда ударила молния.
— Молния? — озадаченно спросил маг. — Что, прямо в тебя?
— Нет, немножко передо мной. Шагах в пяти. Она была синего цвета. И глазам стало очень больно. Знаете, наверное, я брякнулась в обморок, потому что было темно. А когда я открыла глаза, то была уже здесь, в лесу, вот на этом камне.
— Странно, — озадаченно заметил парень.
— А как было у вас?
— А я участвовал в эксперименте своего учителя, Мастера Превращений, и в результате неверно скастованного заклинания перенесся в… ну, сюда. Метров за сто по лесу. А потом появились эти птицы, которые…
Тут откуда-то из леса снова раздался дружный птичий крик, перемежаемый яростным хлопаньем крыльев. Элейни и до сих пор безымянный парень мгновенно напряглись, повернулись в сторону шума и замерли, прислушиваясь.
Их ожиданий никто обманывать не собирался: из чащи послышался удивленный и испуганный женский вскрик, и уже через минуту на краю поляны, продравшись через кусты, появилась высоченная и до ужаса худющая особа, которая к тому же была явной жрицей, — судя по святому символу, который от волнения хозяйки из стороны в сторону раскачивался у нее на груди.
— Здравствуйте! — радостно и звонко поздоровалась Элейни, больше не ощущая себя одинокой и почти ничего не боясь: глядя на символ, да еще и замечая при этом множество маленьких сумочек и мешочков, висящих у жрицы на поясе, она поняла, что имеет дело со служительницей Милосердного Етима,
{13} а значит, с другом любого кхорианца,
{14} попавшего в беду.
Жрица медленно вытянула шею, разглядывая то стоящего на лунном свету юношу, то тень девочки, подавшей голос. На вид ей было лет двадцать, не больше, одета она была в зеленое, что еще раз подтверждало догадку Элейни.
— Доброй ночи вам, встречные, — слегка тягучим, но, в общем, довольно милым голосом поздоровалась она, склоняя голову в знак приветствия. — Что вы делаете здесь, вдали от света, у этого средоточия… безмолвия? — сказав столь замысловато, она величаво указала рукой на камень, не желая, видимо, к нему приближаться.
Элейни выразительно посмотрела на парня, желая, чтоб отвечал он, затем спохватилась, что даже ее выразительных гримас в темноте никому не разглядеть, но юноша додумался подать голос сам:
— А мы здесь плюшками балуемся! — сказал он, сурово глянув на жрицу. Кажется, она ему не понравилась.
— О, — коротко ответила та, внезапно слегка искривившись. — Это ты, ученик Венал! Как неожиданно встретить в столь глухих местах тебя…
— Глухих? — нервно и ехидно переспросил Венал. — Да вы хоть знаете, Маритта, куда мы попали?
— И куда же? — сухо спросила жрица, глядя на ученика мага надменно и слегка испуганно. — Уж не хочешь ли ты сказать…
— Ага, — откликнулся тот. — Вот именно. — И тут он поразил Элейни в очередной раз: сложил обе ладони «чашечкой» и, поднеся их ко рту, громко пустил ветер, разводя руки в стороны, — мол, извините, так получилось.
Жрицу передернуло, ученик мага довольно заулыбался, поглядывая в сторону Элейни, видимо, ища у нее поддержки.
Ошеломленная, девочка молчала.
— Ладно, — наконец сказала жрица, не выдерживая конкуренции с насмешником. — Может, ты объяснишь, что здесь происходит? А то я уже начинаю думать, что… — о чем она собиралась начать думать, осталось невыясненным навсегда, так как именно в этот момент мерзкие, гадкие, отвратительные птицы снова заклекотали, заорали возбужденно и пакостно, предвещая скорое знакомство с новым человеком.
Все трое замерли, прислушиваясь. Элейни подумала, что невидимые Духи над ними просто издеваются и что через час здесь будет уже не протолкнуться.
— Пригнитесь! — послышался вдруг яростный и повелительный мужской голос, обращенный к кому-то вне пределов поляны. — Ну, твари? Куда же вы? Испугались?..
Юный маг, жрица и девочка молчали, с еще большим испугом, чем птицы, ожидая, что же будет. Судьба, похоже, распорядилась всучить им спутника покруче их всех вместе взятых: уж больно грозен был могучий глас.
Птицы тем временем, впервые за ночь встретив достойный отпор, выжидали, но затем всей стаей ринулись вниз, надрывая глотки в оглушительном крике.
— Нате, падлы! — воскликнул обладатель мощного гласа, затем послышались несколько стремительных «бумов», «хряпсов» и «бамсов», на протяжении которых дерущийся несколько раз вскрикивал от боли.
Наконец в голосе мужчины зазвучало торжество.
— Ага! — воскликнул он (причем уже где-то в непосредственной близости от поляны). — Струсили, поганцы? Ваше счастье, что у меня нет меча!
— Ага, — тут же заметил Венал, потирая руки и начиная рыться в своей поясной сумочке. — Значит, оружия нет. Судя по голосу — человек. В случае чего — возьмем тепленьким. — Лицо его сияло сосредоточенным довольством.
Птицы, ошеломленные встреченным отпором, взвились наверх, по скореньким подсчетам Элейни, потеряв в бою трех или даже четырех; мужчина (скорее всего воин) покровительственно заметил:
