Но одновременно с этим, все безудержнее и сильнее, его захлестывали учащающиеся волны растущего нутряного, бессознательного восхищения происходящим; сталь звенела, искры сыпались во все стороны, мысли не успевали за атаками, выпадами и парирующими ударами, направленными всходами и отскоками; неравномерный, неритмичный, но очень синхронный звук вдохов-выдохов, топчущих землю, траву и камни сапог Вельха и босых ног нападающего, — все это отпечатывалось в сознании Гленрана, застывая там и постепенно превращая его в существо, сутью, выражением и целью которого был нескончаемый поединок до самого конца.
Смертельно опасный, сводящий мускулы и щекочущий нервы всего тела, танец начинал сводить Гленрана с ума.
Еще никогда он так не дрался — бездумно и в то же время одухотворенно, охватывая непривычно развернутым сознанием всю палитру происходящего, и медленно, но верно превращаясь в идеального, не допускающего ни единой, даже мельчайшей ошибки, Ангела Войны.
Противник его, демон в черном обличье, бился столь же вдохновенно и страстно.
Скользя на грани помешательства, не имея ни сил, ни желания остановиться, все более убыстряя поток своих отражений и атак, все яснее понимая, что скоро, уже скоро земля и трава окрасятся кровью одного из них, воин все более четко осознавал, что бьющийся с ним человек, сначала всецело поглощенный созданием, рисунком поединка, теперь стремится именно к его развязке.
Атаки его становились все более точными и конкретными, уже не столь красивыми и даже не столь опасными, и Вельх внезапно понял, что его противник, доселе погруженный в мистический транс, теперь медленно, с каждым ударом меча приходит в себя.
Телохранитель быстро ощутил, как преимущество, вызванное бездумными, совершенными атаками Шестого, исчезает, и как этим боем медленно, но верно начинает овладевать он.
Длина друидского меча теперь ярко работала на Гленрана, и противник Вельха начинал отражать направленные на него атаки с трудом.
Кроме того, оба, сверхчеловечески тренированные, очень выносливые и сильные, теперь начали довольно быстро выдыхаться и уставать. Но ни один из них не прекратил поединка. Вельх начинал догадываться почему.
Каждый удар значил слишком многое, каждый поворот руки мог нести с собой смерть, а потому Гленран до сих пор не мог выхватить из ножен кинжал, практически предрешая таким образом исход этого поединка; не мог он и броситься назад, улучив для этого лишнюю секунду, потому что знал — будет мгновенно настигнут. И наконец, он не мог сказать, кто из них двоих ослабнет быстрее. Это делало исход поединка непредсказуемым.
Однако в стремительном водовороте отступов, шагов, прыжков и атак бывший телохранитель Наследного Принца Вельх Гленран, которого, сравнивая с покровителем воинов, Раданом, называли «Мечником», не мог позволить умереть ни своему таинственному противнику, на котором, возможно, вязалась разгадка тайны Открытия Врат, ни к тому же себе, а потому он наконец-то решился на один воистину отчаянный и рискованный шаг.
Лезвие чужого клинка свистнуло, легко вспарывая кожаный доспех, самым острием входя в левую руку Вельха и замедляясь, Гленран, стиснув зубы, вывернулся, разбрызгивая капли крови по сторонам, выпуская из рук меч и не останавливая начатого движения, шагнул вперед, ударом расходящихся в стороны рук проламывая сильную, но запаздывающую защиту вскинутых, сводимых друг к другу локтей противника, оказываясь вплотную к нему и ухватывая руку с оружием своей раненой, но все еще железной рукой; одновременно с этим он приподнял правый локоть, как бы атакуя кулаком в лицо, а на самом деле открывая противнику единственную возможность — выхватить его кинжал, и сильно ударить им точно в незащищенный бок.
Шестой сделал это. И Вельх, пораженный кратким, мощным ударом малого друидского клинка, как подкошенный, упал на землю.
…Как он и ожидал, вслед за этим случились две важные вещи. Во-первых, деревянный кинжал так и не превратился в стальной, а потому отозвался лишь болью отбитого ударом тела. Во-вторых, пелена транса спала с глаз «победившего» тотчас и полностью.
Застыв на мгновение, он внимательным, напряженно удивленным и непонимающим взглядом наблюдал за встающим с земли Гленраном. И телохранитель, взирая на него в ответ, ощутил поднимающееся изнутри удовлетворение. Впервые столь спокойное и сильное за последние несколько нервных, напряженных лет. Ощутил, что теперь, после этого неожиданного боя-сказки, его с этим человеком связывают узы куда более крепкие, чем обычная дружба. Они оба были на расстоянии удара Косы, и оба выжили при этом; такое случается не каждый день…
Но было и третье, на что и Вельх, и стоящий перед ним воин сразу же после окончания поединка обратили внимание, — потому что не обратить на это внимание мог бы только летающий над землей слепой.
Вся почва вокруг них, кроме довольно широкого, шагов в десять диаметром, круга, была вздыблена, и по ней до сих пор прокатывалась стихающая дрожь.
Последний удар, совпавший с окончательным приходом в себя Прошедшего Врата, отзвучал, и теперь оба с изумлением и растущей тревогой рассматривали окружающий изломанный пейзаж.
Взбаламученная река постепенно успокаивалась. Грозовые облака у них над головами расходились, пропуская лик уже практически взошедшего Солнца. И даже трещины, избороздившие тело земли вокруг нетронутого места поединка, трещины, из которых тянуло жаром и светило расплавленной лавой, постепенно закрывались, зловеще клокоча.
— Что это? — с глубоким ошеломлением спросил Вельх, вставая, изумленно думая «как же мы это не заметили?!», но ответа, понятное дело, не получил. Его недавний противник молчал, внимательно оглядываясь по сторонам. Затем, встретившись с Вельхом мрачным темным взглядом, просто пожал плечами.
Наконец, по прошествии примерно тридцати молчаливых, заполненных приходом в себя секунд, на вздыбленную, распаханную, исходящую паром и жаром землю из-под суровых, всклоченных небес полился сильный холодный дождь. Чрезвычайно быстро перешедший в настоящий ливень.
— Вот Дьявол… — устало сказал Вельх, вздрагивая от холода, отрывая от рубахи часть подола и начиная перетягивать кровоточащую руку, а закончив с этим, повернувшись в своему недавнему противнику и подойдя к нему шага на два, добавил: — Ну и кто же ты такой?
— Фрабар, — устало, несколько неуверенно, но все так же мрачно глядя на телохранителя, ответил тот. — Меня зовут Фрабар.
— Вельх Гленран. Давай выбираться отсюда и искать наших. Ч-черт, льет-то как!
— Где мы?
— Ты что-нибудь вообще помнишь? — спросил Вельх, подбирая свой деревянный меч и бережно его гладя, пытаясь одним прикосновением выразить переполнявшие его благодарность и удовлетворение. Ему показалось, что клинок едва заметно потеплел. Однако струи сумасшедшего ливня, стремительно заполнившего все окружающее пространство и уменьшившие видимость до пары шагов, тут же остудили его.
— Помню, как был убит, но не умер. Нет, как не успел парировать… и как рядом ударила молния.
