В настоящее время нейробиологи приходят к пониманию, что наш мозг еще сложнее, запутаннее и противоречивее, чем предполагает теория триединого мозга. Так, например, некоторые специалисты убеждены, что понятие лимбической системы устарело, поскольку методы сканирования мозга позволили доказать, что эмоции не концентрируются в каком-то одном отделе, а скорее распределены по всему мозгу. Кроме того, теперь мы знаем, что линейная схема эволюции мозга, описанная выше, выглядит не очень правдоподобно. В действительности силы эволюции не просто накладывали один слой на другой. Естественный отбор не только модифицирует новое, но и видоизменяет уже существующее
[123]
.
Однако, несмотря на эти сложные и многоуровневые процессы, мышление остается примитивной серией спонтанных решений, наложенных друг на друга, как слои мороженого, за миллионы лет эволюционных изменений. Эта пестрая смесь имеет свои недостатки, но каким-то образом умудряется работать, причем на удивление хорошо
[124]
. Теория триединого мозга Маклина остается мощным инструментом, позволяющим нарисовать упрощенную картину мозга, а также полезной моделью с многочисленными практическими применениями в условиях рынка. Подобно предположению Фрейда о трех составных частях человеческой психики (ид, эго и суперэго), которое оказало огромное влияние на культуру и атмосферу того времени, гипотеза Маклина о трех соперничающих биологических структурах мозга вдохновила и ученых, и обычных людей. Теперь она помогает участникам рынка лучше понять, как мы совершаем покупки.
Весь человеческий опыт, поведение и функции мозга можно распределить по этим упрощенным неврологическим корзинам. На самых глубоких слоях находится низший уровень системы, базальное ядро и мозжечок, то есть физический мозг. В середине расположена лимбическая, или эмоциональная, система. И самый верхний слой – это неокортекс, магистраль рационального, логического мышления. Такая трехслойная модель также служит полезной метафорой и мнемонической схемой для отделения неосознанного поведения от осознанного.
Наши убеждения формируются в основном на основе прошлого опыта, и поэтому мы можем распределять его по трем отсекам. Другими словами, наши решения, принимаемые на основе убеждений, базируются на: 1) физическом опыте тела; 2) эмоциях и чувствах сердца; 3) логике головы. В соответствии с этими тремя планами человеческого мышления мы можем расставлять приоритеты и разрабатывать более эффективные маркетинговые стратегии, которые обращаются ко всему диапазону человеческого существования. Короче говоря, необходимо создать эмоционально вовлекающие и физически стимулирующие бренды, также удовлетворяющие наш рациональный скептицизм.
Маркетинговые достоинства физического мозга
Поскольку примитивные эмоции, чувства и мотивации, особенно связанные с мозгом рептилии, служат главными побудительными причинами действий, то использование этих первичных спусковых механизмов позволяет сформировать сильные и устойчивые поведенческие реакции. Данное наблюдение способно объяснить, почему некоторые маркетинговые ходы оказываются более плодотворными и заразительными, чем другие. Анализируя побудительные мотивы физического мозга, рекламодатели могут развивать идеи, которые будут распространяться и изменять поведение, вырабатывая повторяющуюся связь с брендом и навязчивую лояльность, обожаемую всеми производителями.
В своей знаменитой революционной работе «Эгоистичный ген» (The Selfish Gene)
[125]
известный британский этолог и специалист в области эволюционной биологии Ричард Докинз ввел термин «мим» – единица культурной информации, которая передается от разума к разуму путем имитации и повторения, подобно тому как биологическая информация передается генами
[126]
. К мимам относятся мелодии, слоганы, популярные выражения, мода, стили и ритуалы, которые распространяются в различных культурах, словно обладают разумом и волей. Я продемонстрирую, что большинство мимов в нашей культуре отражают самые глубокие, неосознанные биологические побудительные мотивы: выживание, безопасность, защита, средства к существованию, секс и статус, которые упоминались выше. Они лежат в основе многих самых плодотворных мимов, поскольку полностью бессознательны и одновременно очень важны для выживания.
Сила пищи
Наш мозг в буквальном смысле является «органом выживания». Невозможно назвать совпадением, что два самых известных маркетинговых мима всех времен опирались на одну из первичных потребностей человека, связанных с выживанием, – иметь достаточно пищи. Оба этих мима своими простыми слоганами предупреждали людей об ограниченности запасов основных продуктов питания. Я имею в виду рекламу «А где же говядина?» сети ресторанов быстрого питания Wendy’s и «Есть молоко?» ассоциации производителей молока California Milk Processor Board. Две эти фразы имеют одинаковую структуру и оказывают равное воздействие.
В 1980-х годах популярное выражение «А где же говядина?» быстро проникло во все слои американской культуры, поскольку отражало атмосферу того времени и особенность бренда. Слоган звучал везде – от разговоров у кулера до президентских дебатов, так что маленькая 80-летняя Клара Пеллер, снявшаяся в рекламном ролике, превратилась в национальный символ. Сегодня, когда прошло двадцать лет, классический слоган вернулся на телевизионные экраны, сопровождая новые, улучшенные гамбургеры Wendy’s. По масштабу распространения слогана и его влиянию на рекламное дело и культуру с ним можно сравнить только еще одну рекламную кампанию продукта питания с похожим вопросом: «Есть молоко?» Эта запоминающаяся фраза появилась в начале 1990-х годов и до сих пор остается активным мимом и международным символом, превратившись (с этим вряд ли кто-то будет спорить) в самый имитируемый и пародируемый слоган в истории американской рекламы.
Подобно эгоистичным генам, единственная цель которых состоит в воспроизведении себя, мимы, похоже, тоже имеют характер вируса, естественным образом эволюционируя посредством удачных и не очень вариантов. Фраза «Есть молоко?» продолжает распространяться в бесчисленных мутациях – люди и компании заменяют «молоко» практически на любой товар, услугу или идею, приспосабливая мим для своих целей. Фразы «Есть молоко?» и «Где говядина?» представляли собой образцы рекламы, превосходно выполненные сами по себе, но, поскольку они стратегически опирались на первичные потребности человека, это способствовало их естественному распространению и сделало частью культуры. Навязчивые склонности нашего физического мозга помогли этим мимам выжить без всякой связи с рациональностью. Как формулирует Докинз, люди – всего лишь «неуклюжие роботы», запрограммированные на воспроизведение наших эгоистичных генов, или, в данном случае, эгоистичных мимов
[127]
.
