– Но у меня просто нет времени заботиться о себе, – запротестовала она.
– Именно поэтому, – сказал я, – вам нужна помощь. Большинство членов семьи, заботящихся о больном, начинают думать, что им самим нужна помощь, значительно позже, чем у них возникает такая потребность. Но чтобы и дальше чувствовать сострадание к мужу, вы должны прежде всего справиться со своим напряжением.
Мне показалось, что Бренда будто ждала от кого-то другого разрешения признать, насколько она вымотана. Со вздохом облегчения она согласилась нанять и сиделку, и помощницу по дому. Мы посчитали, что если она сможет проводить вне дома хотя бы по несколько часов в день, то будет и дальше эффективно заботиться о Натане.
– Совсем другое дело, – сказала мне Бренда всего через неделю. Она эмоционально рассказала о том, что освободилась от тяжелых чувств. Теперь ей казалось, что у нее снова есть силы двигаться дальше.
Однако, как ни печально, этих сил не хватило. Натан умер через полгода, и Бренда пришла ко мне страдающей, истощенной и виноватой. В ответ на мой вопрос, за что именно она винит себя, она сказала, что почему-то почти не испытывала ужаса перед смертью мужа. И она постоянно задавалась вопросом, можно ли считать ее хорошей женой.
Я попытался утешить Бренду, указав, что отсутствие беспокойства по поводу смерти Натана была связано не с тем, что она не заботилась о нем. Скорее наоборот: ее решимость была настолько сильной, что у нее не оставалось места для слабости, а готовность посвятить себя мужу сделала ее сильнее. Я сказал, что такие чувства могут возникнуть только от глубокой и всеобъемлющей любви. В доказательство я указал на то, что хотя приверженность заботе о муже лишила ее чувства беспокойства до его смерти, но не защитила от скорби после нее.
Однако Бренда горевала все сильнее. В какой-то момент она рассказала мне о сильной бессоннице, потере аппетита и сосредоточенности, нехватке энергии и депрессии. Я поставил ей диагноз «депрессия», прописал лекарства и порекомендовал начать терапию. Через шесть недель она сказала, что это не помогает. Когда я предложил ей найти группу поддержки для скорбящих супругов, она отказалась, сказав, что советы о том, как правильно горевать, от других вдов – последнее, что ей хочется слышать. Их истории могли бы вогнать ее в еще большую депрессию. Отчаявшись, я предложил ей заняться волонтерской работой в домашних хосписах.
Помогая другим, мы помогаем себе
Современные исследования доказывают то, что мы знаем по опыту: облегчение страданий других помогает лучше справляться с собственными. Исследователи Кэролайн Шварц и Мейер Сендор просили пациентов с рассеянным склерозом звонить другим пациентам с той же болезнью каждый месяц в течение года и поддерживать их. В результате у них отмечались более высокие уровни адаптивности, доверия, терпимости и самооценки, чем у пациентов, которым они звонили
{248}. По их словам, попытки помочь другим давали им силы для решения собственных проблем.
В чем причина? Шварц и Сендор предположили, что сосредоточенность на проблемах других меняет наше видение себя
{249}. Размышляя о проблеме в контексте жизни другого и не думая о том, как она влияет на нас, мы открываем новые пути для собственного творческого мышления и формулируем новые решения проблем (даже когда наши эмоциональные шоры не позволяют увидеть их). Чем лучше мы себя чувствуем, тем больше у нас внутренних ресурсов и, следовательно, тем более стойкими мы становимся (если верить теории расширяющего и улучшающего воздействия положительных эмоций). Было многократно доказано, что помощь другим улучшает наше самочувствие. Судя по данным Шварц и Сендора, у пациентов, звонивших другим, уровень положительных эмоций оказывался чуть ли не в семь раз выше, чем у тех, кому они звонили.
Этим дело не ограничивается. Помощь другим позволяет нам чувствовать себя лучше. В исследовании 180 женщин и 25 мужчин, страдавших из-за ухода супругов, даже простые действия в интересах других (помощь в уборке дома, мелкий ремонт и совместные поездки в магазин) значительно ускоряли восстановление после депрессии
{250}. А вот у людей, получавших поддержку, этого не наблюдалось
{251}.
Иными словами, если вы переживаете из-за потери, то лучшее решение – помогать другим.
Однако помощь другим повышает уровень нашего благополучия, только когда мы занимаемся этим добровольно. Если к этому нас подталкивает что-то еще (другой человек или внутреннее давление вроде гордыни или стыда), то результата нет
{252}. Ощущение благополучия может повыситься пропорционально помощи, которую мы оказываем, когда мы сами решаем этим заняться
{253}.
Что же формирует желание помогать другим? Как ни парадоксально, именно то, что вызывает такая помощь, – добрые чувства. В одном исследовании студентам сначала вручалось печенье для улучшения настроения, а затем их просили помочь в проведении эксперимента. Они откликались гораздо охотнее, чем контрольная группа
{254}. В другом исследовании участники сначала находили якобы забытые деньги в таксофоне (и их настроение улучшалось), а потом помогали незнакомцу собрать упавшие бумаги. И опять же они делали это значительно чаще, чем представители контрольной группы
{255}. Ряд других исследований показывает: чем хуже наше настроение, тем меньше нам хочется помогать другим, даже если мы считаем, что должны это делать
{256}.
