– Мне приходило в голову нечто подобное, – ответил Дэдмен. – Вот почему я придерживался теории, что убийца допустил ошибку и мистер Дикинсон-старший выпил отраву, предназначенную для кого-то другого.
– В случае ошибки, – заметил Маллет, – должен был пострадать Вэннинг, настоящее имя которого Пуркис и который, насколько я знаю, является крайне неприятным субъектом и шантажистом. В самом деле, если бы он получил номер, заказанный для него заранее, то умер бы вместо мистера Дикинсона!
Думаю, все остальное не является для вас тайной, мистер Дэдмен. Переговорив со мной, молодой Дикинсон посвятил следующие две недели тому, что колесил по стране, пытаясь возложить ответственность за свое преступление на какого-нибудь невинного человека и используя для этого помощь сестры и ее жениха, не подозревавших о его ужасном деянии. Они исследовали прошлое каждого постояльца, находившегося в отеле в ночь смерти мистера Дикинсона, за исключением, разумеется, мифического мистера Дэвитта.
– Дэвитта он оставил себе, – вставил мистер Дэдмен. – И рассказал своим домашним о вымышленном разговоре с вымышленной хозяйкой комнаты, которую якобы снимал у нее Дэвитт.
– Именно этого я и ожидал. Кстати, его попытка найти козла отпущения, на которого можно было бы возложить вину, хотя и представляется неосуществимой, в реальности едва не увенчалась успехом. Причем – дважды. И первый случай, разумеется, – дело Парсонса.
– Я сам сказал ему, что это дело при умелом ведении могло способствовать подписанию очень выгодного соглашения со страховой компанией, – с раздражением произнес Дэдмен. – У меня просто кошки на душе скребли, когда я узнал, какие фатальные ошибки допустили Стефан и Джонсон во время своих изысканий!.. Извините, инспектор, но я, кажется, отвлекся. Продолжайте, пожалуйста.
– Во втором случае, – сказал Маллет, подавляя улыбку, отчего кончики его усов вздрогнули, – результат мог оказаться еще серьезнее. Когда вы сообщили ему, что доказать виновность Парсонса не удастся, он, похоже, начал подумывать о том, чтобы бросить это дело и согласиться с первоначальным предложением страховой компании. Но потом пришло известие, что очередная биржевая спекуляция полностью его разорила, и Стефан решил предпринять последнее отчаянное усилие, чтобы получить страховую премию. Боюсь, я невольно подтолкнул его к этому. Короче говоря, он попытался возложить вину на Мартина Джонсона. Джонсону, видите ли, и впрямь было что скрывать. Разумеется, никакой он не убийца, но так уж случилось, что в ночь убийства Мартин тоже находился в этом отеле и мистер Дикинсон даже едва его не узнал. В этот момент мы с мистером Дикинсоном беседовали, и он неожиданно сказал мне, что, как ему показалось, заметил в гостиной кого-то из знакомых, а потом сразу перевел разговор на свою дочь, о которой ранее не упоминал. Я полностью осознал значение всего этого, лишь когда узнал, что Джонсон является женихом дочери покойного.
– Я все понял! – воскликнул мистер Дэдмен. – Это Джонс!
– Совершенно верно. Опять сыграли свою роль инициалы на чемодане.
– Я догадался об этом еще и по тому, как резко изменилось выражение лица мисс Дикинсон, когда в нашем разговоре в офисе была упомянута эта фамилия.
– Выходит, она знала, что Мартин был в отеле в ту ночь с другой женщиной?
– Несомненно. Боюсь, кроме этого, она знает еще и многое другое.
– Жаль слышать это. Однако Стефан Дикинсон, похоже, не догадывался, что Мартин Джонсон находился в ту ночь в Пендлбери, и я сам навел его на эту мысль. Хотел узнать, как он отреагирует, но никак не предполагал, что его реакция окажется столь быстрой и решительной.
– Этот вопрос и вызывает у меня недоумение, – заметил мистер Дэдмен. – Как, интересно знать, Стефан собирался доказать его виновность, зная, что тот будет яростно все отрицать? Кроме того, никак не могу взять в толк, зачем молодой Дикинсон поехал вместе с ним в Пендлбери?
– Об этом остается только догадываться, – ответил инспектор. – Но лично я не сомневаюсь, что молодой Дикинсон собирался его убить.
– Какой ужас! – вскричал мистер Дэдмен.
– А почему бы и нет? Одно убийство часто влечет за собой другое. Я уж не говорю о том, что после аварии у Стефана в кармане нашли пистолет. Полагаю, он хотел обставить это как самоубийство, совершенное из-за мук совести. А поездка в Пендлбери, без сомнения, должна была добавить красок этому делу. Потом он мог бы заявить, что обвинил в убийстве отца Джонсона, а последний признался в этом и совершенно расклеился. Опровергнуть его показания было бы очень трудно. Возможно, он даже успел предъявить эти обвинения – судя то тому, что Джонсон неожиданно потерял управление. Впрочем, Джонсон сам об этом расскажет, когда оправится от полученных во время аварии травм. Кстати, как он себя чувствует?
– Он, можно сказать, почти поправился. Но, по его словам, ничего не помнит из того, что произошло за полчаса до инцидента. В целом, я думаю, так даже лучше.
– Как скажете. Но парень определенно отделался очень легко. Машину-то ведь почти расплющило. В жизни не видел ничего подобного. Но, как часто бывает в таких случаях, главный удар обрушился на ту часть кузова, где сидел пассажир.
– Интересно, как вам, инспектор, удалось так быстро добраться до места происшествия?
– Я сам направлялся в Пендлбери, чтобы узнать, сможет ли обслуживающий персонал идентифицировать Стефана Дикинсона по фотоснимкам, которые сделал, сфотографировав его в предыдущий вечер. Но так уж вышло, что менеджеру отеля пришлось опознавать его мертвое тело, и это, надо сказать, дало более удовлетворительные результаты.
Собеседники с минуту помолчали, после чего адвокат поднялся со стула.
– Благодарю вас, – сказал он. – Сегодня я сделаю официальное заявление страховой компании, потребовав от нее полной выплаты по страховому полису мистера Дикинсона. Что касается доли Стефана Дикинсона, то, полагаю, с этим проблем не будет. Она станет составной частью наследства моего покойного клиента и будет поделена между его вдовой и дочерью. Сейчас меня заботит только одна вещь: необходимость проследить, чтобы миссис Дикинсон никогда не узнала правду. До свидания, инспектор.
Когда адвокат вышел, Маллет вернулся к доработке своего письменного доклада, поэтому из его кабинета еще в течение часа не доносилось никаких звуков, кроме скрипа пера. Наконец смолкли и они. Доклад был завершен и полностью готов к сдаче, а папка с надписью «Дикинсон» на обложке в последний раз отправилась в ящик письменного стола инспектора.
По настоянию матери Стефана похоронили рядом с отцом на кладбище при церкви в Пендлбери. На похороны съехались родственники и члены семейства Дикинсон в полном составе. И все они заметили, что дядюшка Джордж на этот раз пребывал в куда лучшем настроении, чем обычно. Тетя Люси могла бы сказать по этому поводу следующее: в связи с успешным для Дикинсонов завершением тяжбы со страховой компанией у дяди Джорджа исчезли всякие опасения относительно необходимости поддержки с его стороны семьи брата.
