– Нет, аргументов у меня больше не осталось.
– Да и на аргументы убийц не ловят. Согласен. Мы хотим предпринять решительную попытку как-то разобраться с кражей ключей. Новые допросы делу не помогут. Нам нужно поставить следственный эксперимент, собрав всех в кабинете Ниро Вульфа и заставив повторить тот вечер, естественно с участием Вульфа и вас. Надо как можно точнее воспроизвести каждое слово и движение, все, что говорилось и делалось в четверг вечером. При этом должны присутствовать трое или четверо из нас. И мы хотели бы все это записать на магнитофон.
Я поднял брови.
– В основном, – продолжал Скиннер, – это нужно, чтобы попытаться определить, кто взял ключи. Но есть и еще одно соображение. Если кто-то хотел убить миссис Яффе, почему он тянул с этим до того вечера? Почему не убил раньше? Не потому ли, что прежде у него не было мотива? Быть может, тем вечером произошло нечто такое, из-за чего у него появился мотив? Мы хотим выяснить и это. В отчетах и показаниях мы ничего не обнаружили, но, быть может, удастся с этим разобраться таким вот способом. Мы хотим попробовать. А для этого нам придется заручиться вашей помощью и согласием Вульфа. Вынудить его предоставить нам свой кабинет мы не можем, не говоря уж об участии в следственном эксперименте. Мы просим вас обсудить это с ним по телефону или при личной встрече – это уже вам решать – и уговорить его.
– Хочу добавить, Гудвин, – вставил окружной прокурор, – что придаю чрезвычайную важность данному мероприятию. Это необходимо сделать, – подчеркнул он.
– М-да, парни, наглости вам не занимать, – ответил я многозначительно.
– Я тебя умоляю, – проскрежетал Кремер, – не надо тут изображать оскорбленную невинность. И от шуточек своих тоже избавь.
– А то как же! – Я оглядел их. – В прошлый вторник, шесть дней назад, в этом самом здании я сидел на скамейке в наручниках. Может, вы также соизволите вспомнить, что мистера Вульфа на основании ордера приволокли на Леонард-стрит. И вы знаете, что́ он при этом испытывал. Желая устроить сцену, он объявил меня своим клиентом и затем от слов своих не отказался. Ему пришлось пойти на кое-какие шаги, и он их предпринял. А я, действуя от его лица, втянул в дело Сару Яффе, и ее убили. Это вывело меня из равновесия, и я совершил ошибку. Я попросил, чтобы мне разрешили работать с вами, поскольку жаждал активных действий. И пожалуй, я до них дорвался. Но к чему мы пришли? А мистер Вульф, он ранимый, как щенок. И вам, черт возьми, это прекрасно известно. И все же у вас хватило наглости просить меня обратиться к нему с подобной просьбой. Вы думаете, что, если попросите сами, он вам откажет. Я тоже так думаю. А еще я думаю, что он откажет и мне. Выбирайте, чего хотите: чтобы он отказал вам или мне?
– Мы хотим, чтобы он согласился, – провозгласил Скиннер.
– И я тоже. Вот только уверен, что ничего нам не светит. Настаиваете, чтобы я попытался?
– Да.
– Когда желаете устроить представление? Сегодня?
– Как можно скорее. Мы сумеем собрать эту публику за полчаса.
Я посмотрел на свои часы: без десяти девять. Еще было время перехватить Вульфа до визита в оранжерею.
– С какого аппарата звонить?
Скиннер указал на один из пяти своих и даже соизволил снять трубку и протянуть ее мне, когда я подошел. Я набрал номер и, услышав голос Вульфа, начал:
– Это Арчи. Вы закончили завтрак?
– Да.
Ответ прозвучал отнюдь не сварливо. Я хорошо знал Вульфа, всю гамму оттенков и тонов его голоса, и вычислил настроение по этому единственному «да». Он добавил:
– Фриц говорит, ты завтракал здесь.
– Ага, мне надо было ополоснуться. Я звоню вам от имени народа штата Нью-Йорк.
– Вот как.
– По просьбе целого собрания: комиссара полиции, двух его заместителей, окружного прокурора, кучи инспекторов и их помощников, не говоря уж о сержанте Пэрли Стеббинсе. Я говорю из кабинета комиссара… Вам этот кабинет знаком, вы здесь бывали. После всех этих дней и ночей camaraderie
[15]
с ними… Я правильно это произнес?
– Почти.
– Хорошо. Я пользуюсь большим уважением всех и вся. От комиссара до лейтенанта Роуклиффа. А это приличный диапазон. Желая продемонстрировать, какого высокого мнения они обо мне, меня почтили особым доверием. У них есть к вам просьба, и они предоставили мне возможность ее высказать. Сидят тут и смотрят на меня с такой нежностью, что просто ком стоит в горле. Вы бы их видели.
– Сколько ты еще будешь тянуть канитель?
– Как раз заканчиваю. Суть в следующем. Мы завязли. Нам нужно попробовать нечто кардинально новое. Например, вот что: воспроизвести собрание в кабинете в тот четверг с оригинальным составом исполнителей и записать его на пленку. Мы доставим всю труппу, за исключением Сары Яффе, и магнитофон. От вас только и требуется, что впустить нас да сыграть свою роль. Я сказал коллегам, любезно позволившим мне позвонить вам, что практически не сомневаюсь: вы пошлете нас к черту. А поскольку ничто не доставит вам большего удовольствия, нежели возможность доказать мою неправоту, то у вас есть шанс отменно позабавиться. Все, что вам надо…
– Арчи.
– Да, сэр?
– Когда вы хотите это устроить?
– Сегодня. Как можно скорее. Вы, конечно, до одиннадцати не спуститесь из оранжереи…
– Так и быть. – Он был резок, но вовсе не бушевал. – Как тебе известно, я объявил перед свидетелями, что в этом деле ты – мой клиент. А я никогда не отказываю клиенту в разумной просьбе. Эта просьба представляется мне разумной. Поэтому я даю согласие.
Несомненно, то была неожиданность. Однако я не столько пришел в изумление, сколько насторожился. Великодушная готовность пойти навстречу клиенту, особенно когда клиентом являлся я, представлялась мне благовидным предлогом. Им двигало нечто иное, но что?
Вульф продолжал:
– Однако в одиннадцать слишком рано. Я буду занят. Скажем, двенадцать подойдет?
– Да, сэр, подойдет как нельзя лучше. Тогда я вскорости приеду и все подготовлю, расставлю кресла и прочее.
– Нет, – решительно возразил он. – Не стоит. Мы с Фрицем справимся. Своим коллегам в полицейском управлении ты нужен больше, чем мне. Приезжай в двенадцать.
С тем он и отключился.
Я положил трубку и объявил публике:
– Мистер Вульф согласен. Мы должны прибыть туда в полдень.
Я не стал делиться с ними сильнейшими подозрениями, что в сценарий будут внесены кое-какие изменения – и отнюдь не нами и рядовым актерским составом.
Глава шестнадцатая
Уж не знаю, кому в голову пришла подобная идея, но решено было всем собраться в Десятом участке и ехать оттуда. В итоге мы составили целую процессию – два лимузина (Скиннера и Боуэна) и четыре полицейских седана.
