– Хотя я не верю в твою историю про блох, – продолжала я, – я знаю, Брайану нельзя жить у меня в Балхэме. Особенно после того как… – И тут я вывалила ей всю свою жалкую историю с враньем по электронной почте, от тренировок на соседнем велотренажере с Джинджер Спайс
[20]
до вечеринок в компании Арабеллы Гилберт.
– О боже! – выдохнула Мэри, когда я кончила говорить. У нее на лице было что-то, похожее на шок, но мне показалось, что она изо всех сил старается не расхохотаться. – Боже мой! Ты сказала, что живешь в квартире с видом на Гайд-парк? Ну, если залезть к тебе на крышу и взять мощный бинокль, то, думаю, можно разглядеть Тутинг-Коммон. Но Гайд-парк? Это нелепо, Лиза.
– Наверно, ты права.
– Это самая нелепая вещь из того, что я слышала за последние две недели. А что это на тебя нашло?
– Мне хотелось показать ему, что у меня все в порядке, – вздохнула я, глядя в кофе.
Мэри неодобрительно поджала губы.
– Ох, Лиза. Никогда, ни за что на свете не нужно врать, – укоризненно сказала она, все еще давясь от смеха, – если, конечно, ты не уверена, что ложь не раскроется.
– Да я и была уверена, – отрезала я. – Ты что, воображаешь, каждый врун думает, что его ложь раскроется?
– Не злись. Я просто пыталась дать тебе дружеский совет.
– Этот дружеский совет я получила еще от матери, но все равно спасибо, Мэри, – тихо сказала я. – Вообще-то я думала, что ты сможешь реально помочь мне.
Она улыбнулась.
– Я сделаю все, что смогу, дорогая. Обязательно. И ты это знаешь.
– Например, нельзя ли Брайану на время его пребывания здесь остановиться у тебя?
Ее лицо постепенно озарилось улыбкой.
– Пожалуйста. Прошу тебя. Я заплачу тебе, сколько скажешь, – взмолилась я. Широкая улыбка на ее лице скорее всего означала, что она решила этот вопрос положительно.
– Ты ничего не должна мне платить, Лиз, – великодушно ответила она, похлопывая меня по руке. – Ты моя лучшая подруга. Я с удовольствием помогу тебе. Конечно, используй мою квартиру как хочешь. Я буду рада принять вас обоих. Когда я была в твоем положении, – сказала она, будто была старше меня лет на пятьдесят, а не на пару месяцев, – мне ужасно хотелось жить одной и не видеть горы чужой грязной посуды, но теперь, когда у меня есть роскошная квартира и посудомойка, которая все делает за меня, я иногда чувствую себя довольно одиноко. Ты должна позвонить Брайану и сказать ему, что я очень хочу, чтобы он был моим гостем. Если хочешь, я могу даже организовать вам вечеринку. Можем снять один из моих клубов: «Сохо-Хаус» или «Грушо»? Только скажи, кого пригласить. Здорово было бы, если бы Билл приехал, правда? По-моему, он прилетает в понедельник. Может, они пересекутся…
Я стиснула зубы:
– На самом деле я думала, что тебя в это время не будет дома.
– Что? – Она непонимающе посмотрела на меня.
– Пожалуйста, Мэри. Всего четыре дня. Из них два – выходные. Ты ведь можешь пожить у Митчелла, правда? В его роскошной холостяцкой берлоге, где фотографировали для «Хелло!» – добавила я с умоляющей улыбкой.
– Ради бога, Лиз, это даже не его квартира, – резко сказала Мэри. – Кроме того, я никогда не живу у Митчелла.
– Почему?
– Потому что… потому что не живу, и все. Мы стараемся сохранять собственное пространство. Частную жизнь. Я не хочу, чтобы он был у меня под каблуком, а он не хочет, чтобы я все время болталась рядом с ним.
– Да, но иногда же ты остаешься у него на пару ночей. По выходным.
– Лиз, я не останусь у Митчелла в следующий уик-энд, – твердо сказала она. – Забудь об этом.
– Но ведь есть же какой-нибудь дом отдыха или другое место, куда тебе бы хотелось поехать. Например, в Чэмпнис? Ты все время говорила, что хотела поехать в Чэмпнис? Рассказывала про тамошних красавцев массажистов. Может, там еще работает тот чех, который хотел на тебе жениться (ему была нужна виза). Я оплачу тебе эти четыре дня. Ну как?
– Почему ты так хочешь, чтобы я на фиг убралась из собственной квартиры? – сухо спросила она.
– Потому что… потому что мне нужно выдать ее за свою, Мэри. Ты же понимаешь.
– Но зачем? – взвыла она.
– Зачем? – саркастически отозвалась я. Не слушала она меня, что ли? – Затем, что я не могу сказать Брайану правду о своих электронных письмах, вот зачем. Он приезжает в Англию всего на четыре дня. После этого мы, может, еще шесть лет не увидимся, а за этот срок я, может, обзаведусь собственной квартирой. Пожалуйста, Мэри. Я даже подумать не могу о том, чтобы рассказать ему правду сейчас. Он меня запрезирает. Мы пробудем вместе всего четыре дня. И я не хочу половину из них оправдываться за все, что я наврала про свою жизнь за последние шесть лет.
– Тебе бы с этой историей на телевидении выступать, в каком-нибудь шоу! – презрительно произнесла она. – Ты же всегда метила в актрисы, Лиз, но это действительно смешно. Ты вела себя как полная дура.
– Я знаю, Мэри. И я знаю, что прошу тебя о большом одолжении. Но его приезд очень много для меня значит…
– Наверно, но ты же не рассчитываешь, что все обстоит так же, как в момент, как вы расстались? – спросила она. – Шесть лет прошло, – добавила она, усмехнувшись.
– Конечно. Но я всё же рассчитываю. – Я надеялась, что идея истинной любви может смягчить ее и она согласится.
– Мне кажется, ты требуешь слишком многого, – сказала она вместо этого.
– Может быть. И все-таки помоги мне. Поможешь?
Прежде чем Мэри ответила, губы ее сложились в жесткую тонкую линию:
– Нет, нет. Исключено. Мне нужно быть в Лондоне весь ближайший уик-энд. Я, к сожалению, не могу менять все свои планы только потому, что ты сама поставила себя в дурацкое положение. Я считала, что достаточно того, что я готова предоставить тебе квартиру без блох, и это при том, как я сейчас загружена работой. Когда действительно общаешься со знаменитостями, а не сочиняешь истории про тренировки с Джинджер Спайс в шикарных фитнес-центрах, то не остается времени распутывать сентиментальное вранье, которое нагородил кое-кто, у кого просто не хватает духу признать свои неудачи.
Она, торжествуя, хлебнула свой капучино и уставилась на меня в ожидании реакции.
Вот овца! Она могла одним движением пальца решить все проблемы – и не сделала этого.
– Мэри… – взмолилась я.
– Ни в коем случае, – улыбнулась она. – Если ты решила жить в моей квартире без меня, то лучше забудь об этом.
Овца в квадрате! И это моя лучшая подруга с колледжа. К кому, как не ко мне, она пришла после своей неудачной попытки осветлить растительность на лице, в результате давшей ей яркие рыжие усы? Ко мне она приползла однажды с ужасным геморроем, решив, что умирает от неизвестной болезни. Было время, я знала о ней больше любого человека на земле. Может, припомнить ей все, что мы пережили вместе за годы, когда были так близки? И в радости, и в горе. Но нет. Она изменилась. Возможно, она станет отрицать, что это вообще когда-то было.
