– Привет, Мэри.
Появилось еще одно знакомое лицо – ведущая прогноза погоды. Одна из тех, кого стали приглашать в жюри телеигр задолго до Арабеллы. Ей уже было прилично за тридцать, и она, вероятно, рассказывала еще про шторм 1987 года.
– Ты слышала, что Майкл через месяц собирается уволиться? Я просто в отчаянии.
– У Джени вместе с Арабеллой Гилберт один агент, – объяснила мне Мэри.
– Я ищу нового агента, если тебя это интересует.
– О, Джени, – громко вздохнула Мэри, – ты же знаешь, что я готова работать с тобой хоть сейчас, но мой график абсолютно забит на ближайшее будущее. Тебе известна моя теория: лучше меньше, да лучше, и выйдет все отлично.
– Но неужели ты не можешь втиснуть меня куда-нибудь? – настаивала Джени. – Я же такая маленькая.
В ответ на хныканье Джени Мэри поморщилась и ответила:
– Милая, я не могу тебя взять, зная, что не смогу уделить тебе столько времени, сколько ты заслуживаешь.
– В любом случае мы можем как-нибудь вместе пообедать?
– Тебе позвонит мой заместитель.
Служба погоды отошла, не попудрив носик.
– Не понимаю. Ты только что сказала Арабелле, что ищешь новых клиентов, – сказала я.
– Я ищу клиентов вроде Арабеллы, – объяснила мне Мэри. – Но старушка Джени подумывает завести детей и стать ведущей дневной передачи о спасении животных. Телеведущие обычно слишком нервные ребята. Я готова к тому, чтобы терпеть капризы Арабеллы, потому что смогу на ее деньги в любой момент брать курс массажа и ароматерапии от стресса. Но мне не нужны люди вроде Джени. С ней – это абсолютная благотворительность, а я уже сделала взнос в Королевское общество защиты животных.
Я не смогла сдержать смех.
– Я рада, что в тебе все еще сохранилось что-то от прежней Мэри, – сказала я. – Все еще заботишься о беспомощных животных, да?
– Для снижения налогов, – сухо ответила она.
Я вернулась вместе с ней на вечеринку, поражаясь ее навыкам этой новой деловой женщины. Почти каждый встречный слал ей воздушный поцелуй и просил с ним пообедать. Большинству из них она меня представила, но я видела, как их взгляд скользил мимо, едва она говорила, что я ее подруга по колледжу и в шоу-бизнесе не работаю. Бодрое настроение от маленькой дорожки Мэриного кокаина прошло, и мне захотелось, чтобы раздался сигнал пожарной тревоги или началось землетрясение, – все что угодно, только бы убраться отсюда, особенно после того, как я поговорила с одним телепродюсером, который постоянно смотрел не в глаза, а куда-то через мое плечо, словно искал собеседника поинтереснее. В конце концов я тоже перестала смотреть на него. Через его плечо я наслаждалась прекрасной Арабеллой Гилберт. Она стояла в кругу восторженных поклонников и, судя по доносившемуся хохоту, рассказывала какой-то анекдот. Когда она дошла до кульминации, ей пришлось отложить в сторону сумочку. Это была та самая сумочка от «Гермес» из розовой кожи, о которой она писала в своей колонке. Очень изысканно.
Во всяком случае, что бы там ни говорила Арабелла, но она вдруг присела на корточки, иллюстрируя заключительную часть анекдота. При этом она надула свои бледные щеки и стала махать руками. Любой человек, делающий такие малоизящные движения, был бы похож на идиота, но я смотрела на нее с тем же восторгом. Закончив рассказ, она выпрямилась и резким движением головы разметала волосы по плечам. Затем, почувствовав на себе мой взгляд, обернулась ко мне и улыбнулась. Улыбнулась именно мне. Я чуть сдвинулась влево, так, чтобы меня закрыл телепродюсер.
О боже, я была сражена. Увидев Арабеллу Гилберт живьем, я почувствовала себя в двадцать раз нелепее, чем после чтения ее дурацкой колонки.
К несчастью, Мэри как будто не собиралась покинуть вечеринку и положить конец моим мучениям. Она время от времени поглядывала на меня, поднимала вверх палец или улыбалась, словно спрашивая: «Ну, как ты?», но на самом деле она ни разу не прерывала свои важные разговоры, и я не могла ей сказать, что хочу домой.
Более того, вечеринка кончилась, Мэри собралась пойти наверх с группой избранных, в номер, который «Голден бразерс» сняли на всю Неделю моды, проходившую в Лондоне. Я последовала за ними, и хотя уже не чувствовала восторга, охватившего меня в туалете, но подумала, что нужно попасть в святилище, если мне предоставляется такая возможность. Я часто намекала Мэри, что очень хочу попасть на VIP-вечеринку вместе с ней. И вот теперь я поднималась наверх, в лучший номер «Гипериона», для того чтобы опустошить мини-бар в компании трех супермоделей, двух дизайнеров, одного перспективного голливудского актера и моей лучшей подруги.
Мэри вцепилась в руку грядущей голливудской суперновой звезды – Реда Бредбурна: он только что сделал фильм о Второй мировой войне, где единолично спас от нацистов французскую деревню и при этом ни одна прядь волос не растрепалась на его голове. Не могу сказать, что он меня интересовал как актер, но, видя его во плоти, я поняла, почему он пользуется таким спросом после того, как у него мутировал голос. Он даже сзади выглядел потрясающе. Представьте себе ягодицы микеланджеловского Давида, но живого.
Как только мы дошли до номера, Мэри повернулась ко мне и сказала:
– Пожалуйста, сделай доброе дело, сходи вниз за бутылкой чего-нибудь приличного. Можно, конечно, позвонить в ресторан, но тогда мы будем ждать вечность. Пусть запишут на счет номера.
С этими словами она скользнула в полуоткрытую дверь, оставив меня в холле. Мне оставалось делать только то, что она сказала.
Когда я поднималась на двенадцатый этаж, мое внимание было приковано к ягодицам Реда Бредбурна. Лишенная этого прекрасного зрелища на пути вниз, я дожидалась лифта с нетерпением, а когда он наконец прибыл, дверь открылась, и моим глазам предстала парочка, довольно глубоко и активно познающая друг друга, но, прежде чем я вошла, если бы, конечно, отважилась им помешать, девушка вытянула изящную ногу и шпилькой нажала кнопку, отчего двери лифта снова закрылись.
Я подождала еще минуты две, пока индикатор этажей не показал мне, что счастливая парочка застряла между пятым и шестым этажом. Я сильно сомневалась, что лифт действительно сломался. Что за эгоизм? Заниматься любовью в лифте высотного здания? Я нажала на кнопку еще раз в надежде сдвинуть лифт с места, но ничего не вышло.
Пришлось мне топать по лестнице вниз. По дороге я встречала людей, у которых застрявший лифт вызвал гораздо большее раздражение, чем у меня.
Кто-то отчаялся дойти и лежал на полдороге, привалившись к стене, между девятым и десятым этажом, словно с ним случился сердечный приступ. Это была Арабелла Гилберт. Она уже не выглядела такой шикарной, как в начале вечера. Ее бледное лицо покраснело от подъема на такую высоту. Ее облегающее платье было совершенно измято. В обеих руках она держала по бутылке шампанского.
– Вы хорошо себя чувствуете? – спросила я в тот момент, когда она попыталась встать, но резко качнулась назад, и в какой-то момент казалось, что она сейчас рухнет и покатится вниз по лестнице.
