Банк крови НОИ отказывал Фрайрайху в свежей крови для переливаний. Это было против правил. Фрайрайх стучал кулаками по столу и кричал: «Вы собираетесь убить этих людей!» «Такими словами нельзя бросаться направо и налево, – говорит Дик Силвер, коллега Фрайрайха по НОИ. – Джею было все равно».
Фрайрайх не стал сидеть сложа руки и начал искать доноров крови. Отец одного из его пациентов, священник, привел с собой 20 прихожан. В середине 1950-х годов при переливании крови стандартно использовались стальные иголки, резиновые трубки и стеклянные бутылки. Но оказалось, что тромбоциты приклеиваются к этим поверхностям. Тогда Фрайрайх переключился на совершенно новую технологию: иглы с силиконовым покрытием и пластиковые мешки. Мешки прозвали «сосисками». Они имели огромные размеры. «Они были вот такие здоровые, – Винс Девита, коллега Фрайрайха в те годы, широко разводит руки в стороны. – А ребенок вот такой маленький. – Он сводит руки намного ближе. – Все равно что поливать цветок в горшке из пожарного рукава. Если в чем-то ошибиться, у ребенка могла случиться остановка сердца. Главным врачом НОИ был в те годы доктор Берлин. Увидев “сосиску”, он сказал Джею: “Ты сошел с ума”. И предупредил, что уволит его, если тот будет продолжать переливания тромбоцитов». Фрайрайх проигнорировал его слова. «Джей – это Джей, – продолжает Девита. – Он собирался уволиться, если у него не получится остановить кровотечение». Кровотечение удалось остановить.
7.
Откуда Фрайрайх черпал мужество? У него такой устрашающий и внушительный вид, что кажется, будто из материнской утробы он вылез уже с крепко сжатыми кулаками. Но согласно теории Маккерди о едва уцелевших и не пострадавших мужество приобретается в определенных обстоятельствах.
Давайте еще раз вспомним, что Маккерди писал о бомбардировках Лондона:
Все мы не просто подвержены страху, мы также предрасположены бояться страха, и преодоление страха вызывает возбуждение… Когда мы боимся запаниковать из-за налета авиации, то после самого налета демонстрируем окружающим внешнее спокойствие, мы находимся в безопасности, контраст между прежними мрачными предчувствиями и испытываемыми в настоящий момент облегчением и ощущением безопасности культивирует уверенность, которая и есть проявление храбрости.
Начнем с первого предложения: «Все мы не просто подвержены страху, мы также предрасположены бояться страха». Поскольку ранее в Англии никого не бомбили, лондонцы опасались самого худшего. Их пугал прогноз относительно их ощущений от бомбежки
[33]
. Затем немецкие бомбы градом сыпались в течение многих месяцев, и миллионы не пострадавших, которые полагали, что будут до смерти напуганы бомбардировками, осознали, что их страхи преувеличены. Они живы и здоровы. И что случилось потом? «Преодоление страха вызывает возбуждение». И наконец: «контраст между прежними мрачными предчувствиями и испытываемыми в настоящий момент облегчением и ощущением безопасности культивирует уверенность, которая и есть проявление храбрости». Мужество не дается нам от рождения; оно не делает нас храбрыми в суровые времена. Вы взращиваете в себе мужество, пройдя суровые испытания и обнаружив, что они, в конце концов, не такие уж и суровые. Понимаете теперь, в чем катастрофическая ошибка, допущенная немцами? Они бомбили Лондон, пребывая в уверенности, будто физические и душевные травмы, нанесенные бомбежкой, лишат британцев мужества. Но бомбардировки привели к обратному результату: они наполнили город не пострадавшими, демонстрировавшими невиданное доселе мужество. Немцам было бы лучше вообще не бомбить Лондон.
Следующая глава посвящена американскому движению в защиту гражданских прав, когда Мартин Лютер Кинг-младший, развернул свою кампанию в Бирмингеме, штат Алабама. Но в бирмингемской истории есть один эпизод, который уместно включить в данную главу, потому что он служит идеальным примером приобретенного мужества.
Одним из главных союзников Кинга в Бирмингеме был чернокожий баптистский священник по имени Фред Шаттлсуорт, многие годы возглавлявший борьбу с расовой сегрегацией в этом городе. Рождественским утром 1956 года Шаттлсуорт объявил о своем намерении проехать в городских раздельных автобусах в нарушение закона, запрещавшего черным ездить вместе с белыми. Накануне дня протеста, в рождественскую ночь, его дом взорвали члены ку-клукс-клана. Они пытались запугать Шаттлсуорта, как нацисты хотели запугать англичан во Второй мировой войне. Но и они, так же как нацисты, не понимали разницу между едва уцелевшими и не пострадавшими.
В блистательной хронике борьбы за гражданские права «Перенеси меня домой» (Carry Me Home) Диана Макуортер описывает, что произошло, когда полиция и соседи сбежались к дымящимся руинам дома Шаттлсуорта. Взрыв прогремел ночью, Шаттлсуорт уже спал, и они боялись, что он погиб.
Из-под обломков раздался голос: «Я не выйду голым». И через несколько мгновений появился Шаттлсуорт в дождевике, который кто-то бросил в развалины пасторского дома. На нем не было ни царапины, ни кровинки. Он не ослеп и даже не оглох, хотя взрыв выбил окна в домах на расстоянии мили… Шаттлсуорт поднял руку, успокаивая встревоженных соседей, и промолвил: «Господь защитил меня. Я не пострадал».
Огромный полицейский плакал. «Преподобный, я знаю этих людей, – сказал он, имея в виду куклуксклановцев. – Не думал, что они зайдут так далеко. На вашем месте я бы уехал из города. Эти люди способны на страшные поступки.
«Что ж, офицер, вы не на моем месте, – ответил Шаттлсуорт. – Возвращайтесь и передайте вашим братьям из Клана: если Господь уберег меня, я здесь надолго. Борьба только начинается».
Шаттлсуорт – классический случай непострадавшего. Он не погиб (не непосредственная жертва). Не был искалечен, не получил никакой травмы (не едва уцелевший). Он остался цел и невредим. Все планы куклуксклановцев пошли прахом. Теперь Шаттлсуорт боялся куда меньше, чем раньше.
На следующее утро прихожане умоляли его отменить акцию протеста, но священник отказался. Макуортер продолжает:
«Черт возьми, мы все-таки поедем! – воскликнул священник, чертыхаясь, и обратился к пастве: – Найдите какую-нибудь щель и спрячьтесь там, если боитесь, но после собрания я отправляюсь в город и сажусь в автобус. Я не стану оглядываться и проверять, кто за мной идет». Его голос усилился, словно на проповеди. «Юнцы, отступите назад, – приказал он. – Мужчины, выйдите вперед».
Несколько месяцев спустя Шаттлсуорт решил лично записать свою дочь в школу для белых имени Джона Герберта Филлипса. Вокруг его машины собралась толпа разгневанных белых. И снова обратимся к выдержке из книги Макуортер:
