Сначала Мухтар со всей семьёй считались отщепенцами, но постепенно строго соблюдающих становилось всё больше и больше, борьба между двумя мечетями накалялась, и я уже устала слушать про их бесконечные распри и потасовки. Оставалось совсем неясным, какую роль здесь играл Халилбек. Одни настаивали, что он поддерживает деньгами общину «за железкой», другие фыркали и возмущались:
– Да как можно из Халилбека салафита делать, это смешно!
Немудрено, что в город на митинг в поддержку Халилбека отправились и те и другие. По крайней мере со двора Мухтара не доносилось ни звука.
Постояв ещё немного в задумчивости, я отряхнулась и вернулась в дом, к тарахтящим соседкам и любопытной, жадной до вестей и слухов бабушке. Белой бабочки на окне в передней уже не было. Она упорхнула, оставив на стёклах немножко своей пыльцы.
Я снова села чистить со всеми тыквенные семечки, и вдруг меня осенило. «Позвоню-ка я Шаху, – подумала я, – и попрошу как-нибудь защитить меня от дурного Тимура. Хотя бы ради дружбы с братом. Шах не откажет». От этой мысли стало чуточку светлее. И молчание Марата чуть меньше надрывало сердце.
8. Гадание и мертвец
С утра мать Марата затеяла перепалку с отцом. Ей непременно хотелось потащить сына к гадальщику Эльмуразу.
– Он скажет, будет у Марата свадьба тринадцатого или не будет, потеряем мы банкетный зал или нет.
– Да при чём здесь банкетный зал, Хадижа? Ты же образованная женщина, какой ещё Эльмураз! – кряхтел отец.
– Еноты-бегемоты, – злилась мать, – ты не хочешь, чтобы сын женился!
– Я не хочу, чтобы ты делала глупости, как безмозглая курица. Стыдно, если мои друзья узнают. Асельдер, учёный человек, работает с книгами, в хадж собирается, а жена у него по гадалкам бегает.
– Это не гадалка, а экстрасенс. Марат, я жду! – бушевала мать.
– Не позорься, Марат, ты кого слушаешь? – неистовствовал отец.
Марат, глядя на них, только посмеивался:
– Папа, да мне плевать на этого Эльмураза и его байду! Но я схожу ради мамы. Пускай она успокоится.
– Вот-вот, правильно, – суетливо заквохтала мать, – скорее, скорее, пока твой учёный отец нас не съел.
Они пошли в сторону встающей за посёлком болотной осоки, остановились у крайнего дома и постучали в вымытые до блеска ворота Эльмураза. Открыла некрасивая женщина в халате, с веником в руке и велела ребёнку, ездившему по двору на трёхколёсном велосипеде, проводить гостей в дом. Марат с матерью проследовали за ребёнком в заваленную мебелью и детскими игрушками комнату.
– Ну всё, насчёт оплаты уже всё улажено. Я пойду, а ты потом расскажешь, как и что, – шепнула Марату мать и, довольная, удалилась.
Марат стал ждать, глумясь про себя надо всей затеей. Довольно долго в комнате никто не появлялся. Несколько раз прошлась с рыдающим младенцем на руках и не глядя на Марата какая-то молодуха. Потом пришлёпал босыми ножками тот же самый ребёнок и долго пялился на Марата из-за угла, елозя во рту тающим кубиком рафинада. Марат попробовал с ним заговорить, но ребёнок тут же умчался.
Наконец появился сам Эльмураз – тщедушный узкогрудый мужчина с небритыми щеками и в протёртых на коленях спортивках.
– Салам алейкум, – тихо поздоровался он, – я сейчас сделаю кофе.
Марат поискал глазами турку и газовую плиту, но Эльмураз, не церемонясь, вытащил с полки баночку растворимого и ткнул волосатым пальцем в кнопку электрочайника. Тот, видно, был уже горячий, потому что сразу забурлил и выключился.
Гадальщик насыпал растворимый кофе в треснутую чашку, залил крутым кипятком, пододвинул напиток Марату:
– Пей. Я сейчас приду.
И снова пропал. Марат пожал плечами и стал послушно поцеживать обжигающую кофейную бурду. За стенкой надрывался младенец. Некрасивая женщина зашла со двора, бесцеремонно бросила на кресло стопку высушенного, ещё не глаженного белья и, не проронив ни слова, исчезла. Прошло ещё несколько минут, прежде чем снова появился Эльмураз. Он приплёлся, горбясь, сел напротив Марата и стал дожидаться, пока клиент расправится с содержимым треснутой чашки.
Наконец с кофе было покончено. Марат торжественно протянул пустой сосуд экстрасенсу. На дне и на стенках, конечно, не осталось гущи, только слабые разводы. Тем не менее Эльмураз закрыл глаза и перевернул чашку на блюдце.
– Но… – начал было Марат.
– Подожди! – поднял Эльмураз указательный палец и, не разлепляя век, зашептал какие-то заклинания.
Потом взялся за чашку обеими руками, приблизил её к самому носу и, выдыхая «бисмилля, бисмилля, бисмилля», вперился в бледно-коричневую кайму кофейного осадка. Прошло почти две минуты. Из стенных часов выскочила кукушка и прокуковала, чпокая пружинкой. За стеной снова что есть мочи запищал младенец.
– Вижу слепую фигуру, – наконец выговорил Эльмураз.
– Слепую?
– Да, с весами. Это богиня правосудия. Она на уровне настоящего и будущего. Как бы ведёт тебя вперёд.
Марату тотчас стало ясно, что мать успела крепко пообщаться с гадальщиком. Про адвокатскую контору он явно всё знал и ведал.
– Очки… Тёмные очки носи на улицу, на встречи, может случиться сглаз.
– Так…
– Впереди раздваивается дорога. Какой-то выбор… Или у тебя будет свадьба очень скоро, с хорошей девушкой…
– Или?
– Или пустота какая-то непонятная.
– Это как?
– Ответ есть только у тебя самого.
– Отлично. А ещё что?
– За здоровьем нужно следить, а то в старости могут быть проблемы.
– Ага. Гениально. А дальше?
– Большого богатства не жди, но на дно не опустишься. Дальняя дорога принесёт радость. Праздник… Два кольца вижу соединённых.
– Так два кольца или пустоту? – Марат хитро сощурился.
– Два кольца, а внутри – пустоту. Может означать, что нужно быстрее вступить в брак. И модель Вселенной тоже – космос, планеты, Сатурн…
– А Сатурн при чём?
– Твоя личная звезда судьбы. Так…
Эльмураз закрыл лицо ладонями и снова забормотал молитвы. Младенческий писк умолк внезапно, будто обрубили. Некрасивая женщина опять появилась в комнате, на этот раз с утюгом, волоча шнур по полу. Наплевав на творящиеся рядом таинства, грохнула гладильной доской и, повернувшись спиной к гадающим, занялась мятыми пододеяльниками.
– Вижу число, вижу число… Тринадцатое, восьмое… Бутылки вина, море или океан. Будь чужестранцем в мире, просто прохожим. Умри прежде смерти.
– Чего?
– Бисмилля, бисмилля, бисмилля, встретишь учителя. Обретёшь подругу.
– Подругу или жену? – решил уточнить Марат, косясь на шипящую утюгом женщину.
