Перед глазами, под мелким дождем, со стоном и визгом колыхались дворники, и звук у них был как у разъяренных ворон, ждущих, как бы выклевать мне глаза.
Пришлось остановиться и заправиться. Выпил немного напроксена, диклофенака и трамадола, которые прихватил с собой из дома. Боль снова утихла, и вести машину стало легче.
Судя по часам на приборной доске, времени было чуть больше половины одиннадцатого. До полуночи полтора часа. Семнадцать часов до пяти вечера понедельника. Полтора плюс семнадцать будет… Протер кулаком глаза. И почему фары такие ослепительно яркие? Восемнадцать с половиной.
Восемнадцать с половиной часов до того, как Мальчик-день-рождения начнет резать на куски мою девочку.
Я слегка шевельнул левой ногой, держа «рено» на М6 четко на семидесяти. Если по пути сюда можно было помахать удостоверением, и это срабатывало, то теперь, когда зрачки у меня как две большие черные пуговицы, а в ноге дырка, это вряд ли поможет.
Слева пролетел Престон — огни в темноте и название на блестящем от дождя дорожном указателе.
Восемнадцать с половиной часов.
В кармане завизжал мобильный телефон. Достал: «ГЕНРИ». Нажал на кнопку.
— Это… это больше не работает… — Слова невнятные, наползают друг на друга.
— Ты нашел Ребекку.
— Я старался., я старался не думать… Но это так… трудно… Мне так жаль, Эш, так… мне так жаль. — Невероятно, я своими глазами видел, как он в одиночку в один присест уговаривает бутылку виски, и ничего. Совершенно трезвый. — Я хотел… хотел спасти ее, но это… я не смог… я не смог понять, чего он хочет..
— Генри, сколько ты выпил?
— Я больше не могу… не могу этим заниматься… больше… надо было остаться в Шетлэнде. Эш, почему… почему ты заставил меня приехать? — Всхлипнул. — Она мертва… это не… я не могу.
— Черт тебя возьми, Генри… — Я крепче схватился за руль. — Ты не один, у кого хреновый день, о’кей? Пора тебе вырасти.
Что-то проревело мимо меня по внешней линии, от чего маленький «рено» качнуло.
— Мне нужно было… нужно было поймать его… давным-давно. Это моя вина. Это… нет. — Хлюпанье, шмыганье носом, потом сиплый вздох. — Я не думал, что так… Прости меня, Эш, прости меня. Это моя вина…
— Убери бутылку, бесполезный старый пьяница, мне нужна твоя помощь! Кети все еще у него! Еще есть время. Мы должны найти его.
— Глупый, бесссполезный старик… Должен был… давным-давно должен был подохнуть.
— Генри!
— Все, кого я знал… все мертвы.
Приглушенный стук, рыдания.
Спасибо, Генри, огромное тебе вот такое спасибо, твою мать.
Понедельник, 21 ноября
45
Холодно…
Я закашлялся, вздрогнул. Открыл глаза. Все еще темно. Болело все тело, от затылка и до кончиков пальцев на ногах. Я лежал на пассажирском кресле, откинутом назад на полную, накрытый своим пальто, служившим мне импровизированным одеялом. Пар от дыхания стоял надо мной, словно туман во мраке.
Окна «рено» запотели. Провел рукой по оконному стеклу, и оно заплакало холодными конденсатными слезами.
Небо снаружи было сине-черного цвета, звезд не видно. Через место от меня виднелась громадная туша седельного тягача, стоявшего кабиной к огороженным зданиям ремонтной мастерской. На небольшом временном заборчике висел плакат с надписью: «ЗАКРЫТО НА РЕКОНСТРУКЦИЮ. НЕ БЕСПОКОЙТЕСЬ, МЫ СКОРО СНОВА ОТКРОЕМСЯ!!!»
От неосторожного движения раскаленные иглы пронзили правую ногу. Заскрипел зубами. Попытался прогнать боль. Не сработало.
Господи!..
Затем по правой ступне начали стучать молотком: бам, бам, бам, в унисон с толчками крови у меня в ушах.
Трамадол и диклофенак — выдавил из блистеров но три таблетки каждого, проглотил, не запивая.
Ну давай же, давай, давай начинай действовать.
Изо рта, в брызгах слюны, со свистом вырывается дыхание.
Черт…
Ударил в ногу кулаком:
— ДЕЙСТВУЙ!
Ударил головой о кресло.
Не проходит…
Господи!..
С шумом всосал в себя воздух.
Таблетки не работают…
Вытащил из кармана футляр, который мне сунул туда Юджин, раскрыл трясущимися пальцами блестящую пластиковую коробочку. Такие выдавали бесплатно в аптеках, чтобы наркоманы, делающие уколы в вену, не занесли инфекцию себе или кому-нибудь еще. Только содержимое этой коробочки не было похоже на то, что можно было бесплатно получить в аптеке: три маленьких пакетика из хозяйственной фольги, дешевая пластиковая зажигалка и инструкция. Этакое пошаговое объяснение того, что нужно сделать, чтобы как можно быстрее просрать свою жизнь.
Я последовал инструкции.
На этот раз только половина дозы. Ведь ничего от этого не будет, правда? Это всего лишь снимет боль, и я не стану дрожащей слюнявой развалиной.
Ничего. Ничего… И вот оно — такое же точно стремительно распространяющееся тепло, как и вчера вечером, оно постепенно успокаивает пульсирующую боль в ноге. Я распластался на сиденье, как будто мои кости были сделаны из желе. Мозги затуманились. Где-то вдали зазвучал церковный колокол…
А может быть, мать Доусона говорила правду? Может быть, это не крысиный яд с каустической содой растекались по моим венам, убивая меня изнутри.
Подымайся, ленивый ублюдок. Мальчик-день-рождения похитил Кети.
Прищурившись, взглянул на наручные часы — старался, чтобы они попали в фокус. Почти половина седьмого утра.
Вставай…
Закинул в себя пару маленьких белых таблеток от Доусона, потом снова лег и начал прислушиваться к тому, как они оказывают на меня свое долбаное действие. Наркотик с амфетаминами на завтрак. Самая главная еда дня.
В машине слегка подпахивало, как будто в холодильнике что-то протухло. Запах еще не тошнотворный, но уже вполне.
О, господи… Желудок скрутило, к горлу подступила тошнота.
Выбрался в холодное утро, упал на колени, и меня вырвало.
Над лужей блевотины поднялся завиток кислого пара. Я сплюнул, вытер рукавом нитку слюны, свисавшую с подбородка.
С ногой сейчас было получше. Никакой пульсирующей боли.
Похромал через парковку мимо темных затихших грузовиков к гаражу в дальнем ее конце. Рабочая площадка автозаправочной станции и насосы были залиты огнями, словно Лас-Вегас. Там был даже маленький магазинчик рядом с тем местом, где нужно платить за бензин.
Я ввалился внутрь, купил шесть бутылок воды, пару пирожков и пачку жевательной резинки с мятным вкусом. Парень за прилавком смотрел на меня так, как будто я пытался его укусить.
