— Да, конечно, это будет здорово, мы же не будем так ехать целую вечность, не так ли, это прямо какое-то приключение, и я…
Я взял у нее большой чемодан:
— Здесь чертовски холодно, прекратите жевать сопли и садитесь.
— Вы знаете, что я не переношу замкнутых…
— Это вы хотели приехать сюда и встретиться с Генри.
Ройс дохнул в сложенные в пригоршню руки:
— Без обид, ребята, но у меня сегодня еще куча дел, и у нас народу не хватает, так что…
— Да, все в порядке, отлично, все очень хорошо, вообще никаких проблем, я сяду сзади. — Доктор Макдональд потерла пальцы, сделала два глубоких вдоха и забралась внутрь.
Я сунул большой чемодан ей на колени. Он занял все оставшееся пространство, и она стала смотреть поверх него, как маленький ребенок смотрит на прилавок с конфетами. Захлопнул дверь. Потом, втиснув под ноги чемодан, залез на переднее сиденье.
Ройс включил на полную обогреватель и, вырулив с парковки, направился на север, прочь из города. Из стереомагнитолы зазвучала группа «Queen» — Фреди Меркьюри пел о том, что не хочет жить вечно.
Осторожнее надо быть со своими желаниями.
Вырубил музыку.
— Так, значит, — Ройс посмотрел в зеркало заднего вида, — вы психолог-криминалист, так?
— Смотрите на дорогу, пожалуйста, я в машинах всегда нервничаю, ну, и еще в замкнутых пространствах тоже, в смысле, ничего личного, но…
— Да, она психолог-криминалист.
— Отлично. — Он кивнул, сбросил скорость на повороте и, завернув за угол, направил машину вверх по холму. За нами исчезали окраины Лервика. — Вы здесь из-за убийства? Правда, чума? Супружескую пару зарубили насмерть топором. Ходят слухи, что они свингеры.
— Вообще-то…
— Нет, вы можете в это поверить, а? На таком крошечном острове, как Анст? Когда все вокруг друг друга знают, а? Кто-нибудь пернет в Валсгарте, а в Самбурге все уже знают, чем воняет.
— Мы на самом деле…
— Я вам вот что скажу, это просто культурный шок — приехать сюда из Лоссьемаут. Знаете, большинство из них родственники. Ну, за исключением вновь прибывших. Наши жертвы — ну, те, которые свингеры, — они на самом деле из Гуилдфорда. Там, наверное, такие дела вроде как в норме…
В темноте промелькнула вересковая пустошь, бледно-желтая и зеленая в свете фар патрульной машины. Я достал мобильный телефон:
— Мы здесь не из-за ваших убийств.
— Нет?
— Мальчик-день-рождения.
Еще один кивок:
— Понятно.
Дорога повернула налево, и перед глазами открылась равнина. Предутренний свет превратил морской залив в оловянную пластину, удобно устроившуюся среди темных холмов.
— Хотите знать, что я об этом думаю?
Не очень.
Мобильник пикал и насвистывал — пятнадцать пропущенных звонков. Восемь от детектива-констебля Роны Мэсси — ей, по всей видимости, хотелось еще немного постонать по поводу сержанта Смита из Абердина. Остальные от Мишель. Было еще три новых текстовых сообщения — все отправлены в то время, когда паром был вне зоны доступа.
Ройс поднял палец:
— Мне кажется, что ваш Мальчик-день-рождения — педофил. Он их пытает, потому что только от этого у него встает, он, скорее всего, импотент. А фотки помогают ему облегчиться, когда он мастурбирует. У него, скорее всего, есть большой дом где-нибудь в деревенской местности, так что никто не может услышать, как они кричат. Ну как вам, док?
С заднего сиденья донесся скрип пластика.
— Вы не могли бы ехать помедленнее? Пожалуйста.
— Готов поспорить — он белый мужчина, двадцать четыре — двадцать пять лет, занят неквалифицированным трудом, но у родителей денежки водились, иначе как бы он смог купить себе этот дом в сельской местности.
— Хммм…
Нажал на первое текстовое сообщение — Хитрюга Дейв Морроу:
«МАТЬ ТВОЮ! Ты мне круто должен!»
Следующее от Мишель:
«Какого хрена ты о себе возомнил?
Мы должны понимать, что это все непросто!!!»
И что все это могло бы значить?
Третье сообщение тоже было от нее, послано в одиннадцать пятьдесят пять:
«Ты вроде как взрослый!
По крайней мере, ведешь себя так.
Ты не можешь позволить Кети остаться и не сообщить мне об этом!»
Твою мать. Ударил по клавише вызова и рявкнул:
— Остановитесь!
— Да нам осталось всего-то пять…
— Останови эту гребаную машину!
— Да отвечай же, чертова…
— Эш? — Голос Мишель загудел у меня в ухе. — В какие игры ты играешь, черт тебя побери? У нас был договор!
Я еще на пару шагов отошел от полицейской машины. Констебль Кларк остановил машину на обочине дороги, на самой вершине крутого холма, возвышавшегося над Сколлоуэй. Городок лежал между двумя языками земли, спускавшимися к Атлантическому океану. Огни уличных фонарей и гавани отсвечивали в начинавшей голубеть воде.
— Я понятия не имею, о чем ты, о’кей? Давай обсудим это все как взрослые люди через…
— Не смей говорить со мной в таком тоне! Как будто это я веду себя неблагоразумно! У нас был договор, Эш Хендерсон!
— Что я должен был…
— Я ее мать, черт возьми! Почему ты не можешь думать ни о ком, кроме себя? По крайней мере, ты мог позвонить мне и поставить в известность, что все в порядке!
— Что в порядке?
— Ты хоть представляешь, как я беспокоилась?
Утро прояснялось, на воде засверкали золотые полоски.
— Я не понимаю, о чем ты. Но пытаюсь, черт возьми.
— Ты не мог позволить Кети остаться на ночь, не предупредив меня! Я просто заболела от страха.
Остаться на ночь?
— Что? Я не…
— Ты невыносим. — Мишель повесила трубку.
Остаться на ночь? Как, черт возьми, она могла остаться на ночь, если меня там даже не было!
Номер Кети стоял на быстром наборе. Он звенел, и звенел, и…
— Папочка, я как раз о тебе думала!
— Тут твоя мать звонила. — Иметь дело с детьми — все равно что иметь дело с преступниками: никогда не позволяй им догадаться, что тебе известно или неизвестно.
Пауза.
— Она звонила? С ней все в порядке? Я была…
— Почему твоя мать думает, что прошлой ночью ты оставалась у меня дома?
