— Для вас что угодно, маленькая леди!
— Достаточно большая даже для восьми человек. — Кивнул на джакузи. — Кажется, мы уже все посмотрели.
Доктор Макдональд вытянула руку и начала загибать пальцы:
— Четыре спальные комнаты, одна звукозаписывающая студия, кухня, зимний сад, винный погреб, три ванные комнаты, гостиная… — Сморщилась, как счастливый бурундук. — Это просто замечательно!
Точно, ничего лучше нельзя было придумать, кроме как попросить самовлюбленного засранца устроить экскурсию но дому — и чтобы он при этом хвалился, какой он богатый и эксклюзивный. Отличный способ провести полчаса. Да еще послушать, как доктор Макдональд подлизывается — это уже просто супер-особенное удовольствие.
Интересно, она могла бы хватить через край еще больше, если бы постаралась?
Мы прошли за Стивеном Уоллесом через холл, еще гуще завешанный его фотографиями.
Он указал пальцем на доктора Макдональд:
— Не двигайтесь — через секунду вернусь.
И ускакал вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступени зараз.
Минуту спустя он вернулся с плюшевым медведем и глянцевой фотографией. Девять на двенадцать, со своей собственной мерзкой рожей и с подписью жирным черным фломастером. Помотал плюшевым медведем:
— Я заметил во время нашего разговора, что вам очень понравилась компания обнимашек. Вот, возьмите, можете обниматься с ним всю ночь и думать о Великолепном Стиве.
Господи боже, я чуть не сблевал.
Доктор Макдональд взяла фотографию и медведя и затанцевала на кончиках пальцев, как будто собралась описаться.
— Спасибо, это так здорово, я буду хранить их вечно! — Сорвалась с места, поцеловала его в щеку, покраснела и выбежала на улицу.
Стивен Уоллес почистил перышки и, сверкнув белозубой улыбкой, обернулся ко мне:
— И если я могу быть полезен вам в будущем, дайте мне знать, хорошо? Великолепный Стив всегда рад помочь.
Я приложил мобильник к другому уху:
— Да, я говорил с ним. Я же сказал, что поговорю, так ведь?
Я шел по тропинке между двумя громадными рододендронами — под ногами хрустел гравий, — и их семенные шапки были похожи на глаза инопланетных существ, качавшихся на темных телах, а листья, — в свете уличных фонарей блестели болезненным желтым светом.
На другом конце линии глубоко вздохнула Мишель:
— И он больше не будет нас преследовать? Ты обещаешь?
— Даже если будет, это будет последнее, что он сделает в своей жизни. И он хорошо это знает.
Заросшая сорняками тропинка петляла по Кэмерон-парку. Впереди виднелся один из полицейских тентов — его стены просвечивали сквозь заросли скелетоподобных буков.
— Я не хочу, чтобы он появлялся рядом с нами, Эш. Я… я больше не могу.
— Он больше не появится.
За мной по тропинке тащилась доктор Макдональд.
— Спасибо… — Мишель откашлялась и попыталась говорить веселее. — Ты зарезервировал место для вечеринки Кети?
— Она тебе сказала, что хочет отправиться в поход на пони?
— Ты место зарезервировал?
— Да, зарезервировал. Я тебе уже в прошлый раз это сказал. — Посмотрел на часы — времени хватало, чтобы кое-что организовать. — Сколько друзей будут радоваться жизни вместе с ней? Четверо? Пятеро? Дюжина?
— Ее день рожденья в понедельник. Эш, ты должен все приготовить.
— Я все приготовлю. Да ради всего святого… — Я остановился и потер кулаком глаза. — Я удивляюсь, как ты умудряешься в одну минуту переходить от «Спасибо, Эш, ты мой спаситель!» к поджариванию моих яиц на открытом огне.
Молчание на другом конце линии.
Я уставился в хмурое темно-оранжевое небо:
— Ладно, ладно, закажу на шесть человек…
Снова молчание.
Затем у моего плеча возникла доктор Макдональд и слишком громко произнесла с акцентом жителя Глазго:
— Извините, констебль Хендерсон, шеф просит подойти к нему. Я осмотрелся вокруг. Рядом с нами никого не было, только мы вдвоем.
Все еще прижимая к себе долбаного медведя, она жестами изобразила, что вешает телефонную трубку.
— Мишель, мне нужно идти. Работа.
— Я… прости меня. Для меня на самом деле очень важно, что ты поговорил с Итаном. — И Мишель отключилась.
Доктор Макдональд ухмыльнулась:
— Кажется, вам нужна была помощь.
Я продолжал идти к полицейской палатке.
— Эш?
У меня есть еще в запасе два дня, чтобы организовать для Кети загородную прогулку на пони и забронировать какое-нибудь местечко, в которое можно будет загнать банду тринадцатилетних девчонок наслаждаться тортом с мороженым. Два дня и шесть сотен денег. Интересно, насколько это будет трудно.
Доктор Макдональд снова нарисовалась у моего плеча:
— Вы со мной не разговариваете, я хочу сказать, что вы даже не посмотрели на меня после того, как мы опросили миссис Годдард из последнего дома. Я что, сделала что-то…
Повысив голос на октаву, я передразнил ее:
— О-о, Великолепный Стив, вы такой великолепный, в смысле, вы действительно чудесный и очень милый, и ваш дом такой необычный, и вы тоже такой необычный, и я навечно запомню это мгновение!
— Правда, я очень здорово все разыграла? — Она так и продолжала бежать вприпрыжку сбоку от меня, шаркая ногами по гравию.
— Главное в нашей работе — проницательность. Не распространяться насчет жилья, не переигрывать, как гранд-дама в пантомиме. Это расследование убийства, а не игра.
— Да ладно вам, я все исполнила идеально. Поклонница, фанатка, приспешница — именно тот тип, перед которым Стивен Уоллес так любит выпендриваться, в смысле, вы видели коллекцию его фотографий — во всем доме не найдется ни одной, на которой бы не было его, он просто излучает социопатический эгоизм, ну, в смысле, вы только посмотрите. — Показала мне медведя с его рожей на футболке: — Представляете, это валяется у него но всему дому, и, что самое интересное, у него нет алиби на то время, когда пропала Меган. Он, что совершенно очевидно, грязный мужчин ка, хоть и местная знаменитость, и он обаятелен и сможет сказать девчонке именно то, что она хочет услышать: я знаменит, и тебя я тоже могу сделать знаменитой. Давай залезай ко мне в мой «фольксваген»-фургон со шторками на окнах.
Я остановился:
— Думаете, что он — Мальчик-день-рождения?
Вот маленькая засранка…
А она, подпрыгивая у меня под боком, продолжала болтать, держа за лапу медведя и размахивая им во все стороны:
