— Прошу меня простить, Питер. — Драммонд поставил бокал на поднос и скрестил руки на груди. — И?
— Вы заставляли других делать это за вас, не так ли? Заставляли констеблей и детективов — всех, кто ниже вас по званию, — проводить поиск вместо вас, потому что вы знали, что они не станут задавать вопросов.
В углу рта Драммонда появилась едва заметная улыбка.
— Вы что, на самом деле полагаете, что я — Мальчик-день рождения?
Никола снова потянула меня за рукав:
— Простите, сэр. — Понизила голос до шепота: — Пойдемте, Эш, не делайте из себя посмешище.
— Детектив-констебль Хендерсон, как вы полагаете, могу я сам искать информацию в национальной базе данных? Особенно когда весь участок полон собак, готовых меня облаять. Для вашей информации могу сообщить, что шефу и мне эти детали требуются множество раз в течение года для принятия стратегических решений но расстановке дней рождений жертв, для связи со средствами массовой информации, для оказания помощи семьям жертв. — Он развел в стороны руки, как будто заканчивая какой-то сложный фокус. — Именно в этом и заключается интеллектуальный подход к руководству полицейской работой. Или вы полагаете, что мы просто гадаем по кофейной гуще?
Ох… Я откашлялся:
— Понятно.
— Сейчас, если вы не возражаете, Никола проводит вас. А завтра утром в своем офисе вас будут ждать Профессиональные Стандарты.
— Эш?
Я оторвал глаза от остывшего кофе и увидел стоявшую у противоположной стороны стола доктора Макдональд. Она улыбнулась, помахала мне рукой и осмотрела паб.
— Здесь очень… мило, — сказала она, озираясь вокруг.
— Совсем нет.
«Монах и бочка» — место небольшое, в нем едва помещались пять или шесть столов да пара игровых автоматов, пищавших и каркающих, словно вороны. Скрипучие деревянные стулья, обитые красной искусственной кожей, твердые, как камень, скамейки, Бар почти такой же липкий, как потрескавшийся линолеумный пол. Одна дверь во внешний мир, другая — с надписью «ТУАЛЕТ, ТЕЛЕФОН и БАНКЕТНЫЙ ЗАЛ».
Она пододвинула стул и села:
— Детектив-старший инспектор Вебер сказал, что вы будете здесь.
Я поднял руку:
— Эй, Волосатый, сюда еще раз то же самое и большую белого вина.
Волосатый Джо оторвался от «Дейли миррор» и что-то пробормотал. Почти дюжина сережек звякнула по обе стороны его широкой волосатой рожи, когда он поднялся, чтобы включить кофейную машину.
В зале сидели несколько постоянных персонажей: Педик Джастин с длинными черными волосами и в грязной бейсболке; сестрички Донахью, уже слишком старые, чтобы зарабатывать на жизнь, ублажая клиентов в полутемных подъездах; в углу потрепанная скелетообразная фигура Дрочилы и с ним его приятель, Толстяк Билли Патридж.
Вряд ли кто-нибудь из них захотел бы поговорить с офицером полиции. Даже таким, как я.
Доктор Макдональд скрипнула по липкому линолеуму пола своими «конверсами»:
— Правда, что вы предложили члену Парламента Шотландии отвалить и обвинили помощника старшего констебля в том, что он является Мальчиком-день-рожденья?
— Добро пожаловать в мой ночной кошмар… — Я взглянул на молочную дрянь, плававшую по поверхности моего кофе.
Она протянула руку через стол и взяла меня за руку:
— Вы сделали то, что должен был сделать хороший отец. Кети повезло — вы не остановитесь, пока не найдете ее.
Да, и все потому, что я так здорово поработал с Ребеккой.
— Эй, пташки. — Над столиком склонился Волосатый Джо: чашка с кофе в одной руке, большой бокал с белым вином — в другой. — Как насчет «Пино Гриджио», детка? Весь «Совиньон Блан» в понедельник выдули, как раз когда футбол был. Меню хотите посмотреть?
— Э-э… нет, спасибо, все отлично. — Доктор Макдональд сделала глоток. — Ммм…
Он пожал плечами и отвалил.
Я взял в руку чашку со свежим горячим кофе:
— И что мне сейчас делать?
— Нужно пойти к Мишель, в смысле, она сейчас одна, волнуется, и ей страшно.
Сидеть в тихом болезненном молчании и сдерживаться, чтобы не поругаться друг с другом.
— Я не…
Тут взревел мой мобильный телефон, завел свою старомодную мелодию. «ГЕНРИ», — высветилось на экране.
Нажал на кнопку:
— Где ты был, черт возьми?
— Не твое дело. — Шмыгнул носом — Ладно, давай — все твои сообщения говорят, чтобы я перезвонил тебе. Я перезваниваю.
— Он схватил Кети. Мальчик-день-рождения схватил ее.
Молчание.
— Генри?
— Сколько сейчас времени? Четыре… Я буду у тебя, как только смогу. Аэропорт закрыт из-за снега, но паром, я думаю, еще ходит. — Из трубки раздались глухие металлические звуки. — Ты кому-нибудь уже сказал?
— Мишель позвонила в полицию.
— Слава богу — это все облегчает. Скажи, чтобы доктор Макдональд все материалы по Кети послала на электронный адрес полицейского участка в Лервике, и пусть пометит, что это для меня. Возьму это с собой в дорогу.
— Генри…
— Что доктор Макдональд сказала про Ребекку?
Я отвернулся от стола:
— Она не знает.
— Эш, сейчас это уже не важно — тебе нужно ей все рассказать. Если Мальчик-день-рождения схватил Кети, очень может быть, что Меган Тейлор не была номером тринадцатым. Может быть, номер тринадцать — это Кети.
— Я не…
— Эш, они знают о Кети, — все кончено. Расскажи ей.
38
Резкий запах уксуса наполнял машину, тихо гудел вентилятор, не давая окнам запотеть от испарений еды, купленной в закусочной, а по крыше машины барабанил дождь.
— …стояние со свечами организовано в шесть тридцать вечера у Сент-Джаспера…
Доктор Макдональд нахмурилась:
— Сент-Джаспер — странное имя для церкви, в смысле, не существует Святого Джаспера, я проверяла по католическим веб-сайтам, и вообще, что это за город, который называет церкви в честь выдуманных святых?
Замковый парк был пуст, только мы да пара паркометров. Ничего не осталось ни от стены с бойницами, ни от главной башни или главного здания замка, зато развалины были щедро освещены разноцветными прожекторами. Как будто от этого они станут выглядеть лучше.
— …мы говорили сегодня днем с отцом Меган Тейлор.
Отсюда сверху, с самой вершины острого гранитного гребня, Олдкасл расстилался как звездное покрывало. В струях дождя сверкали уличные фонари, черная извилина Королевской реки сверкала серебристой чешуей.
