Глава 1
День выдался как нельзя более подходящим для принцесс. Дождь прогнал их с улиц, правда, это был легкий отвлекающий дождик… Но, рассыпая холодные стрелы-капли, он возвещал о близкой зиме, и обитатели замков с опасением ожидали долгой поры сквозняков.
А Магали Шодрон, хлопоча в самом сердце теплой кондитерской, в ее голубой кухне, упоенно, в полном довольстве собой, перемешивала шоколад, радуясь, что ей не надо блуждать по мокрым улицам в поисках крова.
Тетушка Эша, заваривая чай, взглянула на нее со своей обычной спокойной улыбкой, длинная черная коса гипнотически покачивалась на фоне золотисто-коричневого шелка туники ее шальвар-камиз
[1]
.
Иное дело – тетушка Женевьева. Вооружившись огромным зонтом, она в этот час отправилась на прогулку – ей непременно надо было всем доказать, что дождь ничуть не ограничивает ее жизнь, вне зависимости от того, как он влияет на жизненные планы всех окружающих. Демонстрация независимости неизменно способствовала ее хорошему настроению, поскольку, если только тетушка Женевьева вдруг чувствовала какие-то ограничения, их кухня съеживалась до размера булавочной головки, а прочие ее обитатели не обладали в достаточной мере ангельскими характерами, чтобы дружно плясать на ней.
Первой принцессой, заглянувшей сегодня в этот крошечный salon de thй
[2]
на острове Сен-Луи
[3]
, стала деловая – по виду – особа с прямыми темно-русыми волосами, она устроилась за столиком под полкой со шляпами – сказочными шляпами с островерхими колпачками. Шляп было столько, что полок потребовалось не одна, так что, если говорить точнее, диковинные головные уборы заполняли собой целый шаткий деревянный стеллаж, который тянулся вверху по стенам помещения. Принцесса уселась так, что прямо над ее головой красовался шутовской колпак, рядом с ним поблескивала стопка из нескольких черных бумажных корон, расписанных золотом, эти короны хранились здесь с праздничного новогоднего вечера двухтысячного года. Особое место на стеллаже занимала шляпа под названием «Эйфелева башня» – ее прислал однажды по почте благодарный клиент, в пояснительной записке признавшийся: «Увидев вашу коллекцию, я не смог удержаться и дерзнул предложить вам еще один экспонат. Вы просто волшебницы! Если бы вы могли вообразить, какое удовольствие вы мне доставили!»
– Благодарю, – сказала темно-русая особа сидевшему напротив нее мужчине в деловом костюме, когда Магали вынесла поднос для другой посетительницы – мадам Фернан, чья пуделиха, с редким спокойствием устроившись возле ног элегантной хозяйки, подлизывала с полу крошки. Перед уходом Женевьева, заметив приближение к кафе мадам Фернан, быстрым движением успела швырнуть щедрую горсть крошек под этот столик. Вот уже много десятилетий подряд эта восьмидесятилетняя знатная дама повсюду таскает с собой собачек, с тех давних пор, когда она еще могла похвастать физическими доказательствами собственной царственной красоты и дрессировала своих питомиц, прививая им строгие правила поведения.
– Восхитительное местечко, – одобрительно кивнула особа с темно-русыми волосами. – Какая чудесная атмосфера!
Она говорила с сильным американским акцентом, но по-французски.
– Я был почти уверен, что это место тебе понравится, – с улыбкой ответил особе мужчина.
По возрасту он мог бы быть ей отцом, на руке его поблескивало массивное и, надо полагать, увесистое обручальное кольцо. Интересно, подумала Магали, зачем он таскает на пальце такую тяжесть?
– Душа отдыхает от суеты – всех этих нескончаемых совещаний и спешки, верно? Хотя, я боюсь, Кэйд, что твой шоколад не найдет здесь себе почитателей…
– Во Франции вообще не жалуют наш шоколад, – с унылым вздохом заметила Кэйд. – В том-то и сложность. Но здесь… – Она вздохнула, закинула руку за голову, потерла шею и улыбнулась. – Если мне когда-нибудь и взбредет в голову основать новое завлекательное зрелищное заведение, то это будет нечто подобное.
Новое зрелищное заведение? В этой исполненной вековой стабильности мировой столице? Хмм… Обслуживая мадам Фернан, Магали бросила на особу по имени Кэйд холодный настороженный взгляд. На деревянном, покрытом глазурью подносе в ее руках уместились крепко заваренный тетушкой Эшей чай в красивом чугунном чайничке, тонкая старинная чашка с цветочным рисунком и крошечной щербинкой на донце и кусок розового пирога с фруктово-ореховой начинкой – один из вкладов Магали в книгу рецептов кондитерской, такой рецепт перешел к ней по наследству от бабушки, матери ее отца, но на украшение в виде розочки ее однажды вдохновили духи мадам Фернан.
– Образно говоря, – добавила мечтающая о развлекательном будущем деловая особа.
Оценивая про себя эту молодую персону, Магали испытывала чувство, похожее на изумление, ведь они величали большинство своих клиенток принцессами, подразумевая под ними женщин, которые обременены лишь туманными, неясными им самим проблемами. Но эта клиентка производила впечатление исходящей от нее уверенной силы.
– Ты можешь себе представить? Шоколад они готовят вручную, без помощи нашего мощного оборудования… И какой шоколад! Сплошная тайна и магия! Ты превращаешься в волшебника, чародея. Что уж тут удивляться – эта кондитерская и впрямь не просто маленькое кафе, а «Волшебная избушка», не случайно они так назвали ее. Как, должно быть, это чудесно – целый день околдовывать всех приходящих чарами, просто сводить их с ума!
Бизнесмен пристально взглянул на собеседницу. А она – Кэйд, – заметив его взгляд, расправила плечи и печально улыбнулась, ее мечты опять спрятались в тайниках души, и на лицо вернулась профессиональная маска самоуверенного спокойствия.
Магали сердито отвернулась. Какой прок в самоуверенности, если пытаешься уверенно обмануть самого себя? Зайдя в кухню, она метнула взгляд на ковшик с горячим шоколадом, и – при всем ее понимании того, как глупо воображать, что какая-то магия может подействовать на людей, вне зависимости от того, что там себе понапридумали об их кондитерском колдовстве ее милые тетушки, – ей вдруг захотелось подмешать этой незнакомке духовной смелости, и, трижды промешав ложкой напиток в кастрюльке, она мысленно с чувством произнесла: «Желаю тебе бесстрашно осознать свою собственную свободу».
Потом она взбила отдельную порцию для бизнесмена, понимая, что «осознание собственной свободы» во время беседы с красоткой, годящейся ему в дочери, меньше всего могло бы понадобиться человеку с таким внушительным обручальным кольцом.
