Может быть, не только перед тетушками, но и во время прогулок, проходя мимо кондитерской Филиппа.
Мимо кондитерской Лионне…
Господи, да она никогда больше не осмелится даже свернуть в ту сторону! Он украл у нее половину острова!
Она постаралась успокоиться и подумать о чем-то более приятном, но через мгновение опять мучительно сжалась и спряталась под одеялом, представив себе лица дорогих ей людей.
Филипп просто мерзавец! Она готова убить его.
Он сделал это специально. Подстроил… «Тогда, кстати, вы узнаете, почему я старался увести Кристофа подальше от вашей кухни». Он все продумал. Заранее.
Разве только не учел, что ему могут помешать Женевьева и Эша, потому что после того как прозвенел дверной колокольчик, его лицо приобрело невообразимо потрясенное и отчаянное выражение. Однако он планировал соблазнить ее. Как будто она была какой-то жалкой особой, которую можно расчетливо соблазнить.
Такой она, очевидно, и оказалась.
Настоящий негодяй.
Она не сомневалась, к чему этот негодяй собирался приложить свои руки, если бы их не застукали. О боже, ну почему этот поэтический вечер не закончился хотя бы пятью минутами позже?
* * *
На следующее утро она, как могла, оттягивала свое появление на кухне в кафе. И дотянула до того, что как раз столкнулась на лестнице с выходившими из своей квартиры Женевьевой и Эшей – те, очевидно, тоже всячески оттягивали момент неминуемой встречи. Магали вздрогнула. Они тоже. Все упорно прятали глаза.
– Я собиралась… собиралась приготовить глазурь для торта, – запнувшись, пробормотала, не помня что, Магали и опрометью бросилась вниз по лестнице.
* * *
День явно не задался. У Магали все валилось из рук. То и дело она что-то проливала или просыпала. В такие неудачные моменты Эша и Женевьева покашливали и обменивались смущенными взглядами, которые она подмечала всякий раз, как осмеливалась поднять голову.
Глазурь у нее сгорела. Заканчивая размешивать шоколадный напиток, она порезала палец, и пришлось начинать все сначала, поскольку в кастрюльку попали капли крови. А когда в кафе появился Грегори, один из кулинаров Филиппа, она просто выронила из рук кусок свежеиспеченного ягодного торта и, отчаянно стараясь не разреветься с досады, принялась соскребать его со своих сапожек. Магали бросила в его сторону сердитый взгляд. Подчиненный ее врага не мог быть ее другом. К тому же, насколько она понимала, Филипп злорадно делился с ним своими победами.
Нет, она все мучительнее чувствовала свой позор. Если только возможно опозориться еще больше, чем вчера вечером, когда ее родные тетушки застали ее flagrante delicto
[90]
. И все-таки ей удалось понять, что стиль жизни Филиппа не позволит ему злорадствовать с теми, кто ему подчинен, по поводу его сексуальных приключений.
Грегори явно огорчило ее странное недовольство, и он с нерешительностью взглянул на Клер-Люси, сидевшую за своим излюбленным угловым столиком с чашкой ароматного шоколада – в надежде, что она что-то ему пояснит.
– Я просто… знаете ли… надеялся выпить немного горячего шоколада, – проговорил он. – Не могу ли я чем-то помочь вам? – Он повернул голову к Магали.
– Возможно, – проворковала Клер-Люси вместо нее.
Она поглядывала на Грегори с острым интересом, приоткрыв слегка испачканные в шоколаде губы.
Магали никогда не допускала посторонних на кухню, когда сама там что-то готовила. И если этому чертовски ловкому мерзавцу, Филиппу, удалось уговорить ее, то, очевидно, она уподобилась сахарной песчинке, растаявшей в капле воды.
– Все в порядке. Просто, пожалуйста, подождите немного, – глухо отозвалась она.
Слава богу, что сегодня она не вырядилась. Разумеется, в этом тоже был виноват Филипп. Съеживаясь от малейшего намека на сексуальную привлекательность, она тщательно отбирала утром, что ей надеть – неужели на каблуках она выглядит шлюха шлюхой? Сапожки она отмела перво-наперво. Ей удалось отыскать единственную пару обуви без каблуков, не считая кроссовок, – толстые, на шерстяной подкладке сапоги, способные выдержать любые превратности судьбы. К ним она добавила джинсы и скрывающий фигуру темно-синий свитер с рукавами «летучая мышь», который если что и подчеркивал, то только тонкую талию, а в остальном полностью прятал любые признаки половой принадлежности. Она могла бы напялить на себя и платье-мешок, но разлапистый свитер оказался единственной подходящей вещью в ее гардеробе. Волосы она заплела на затылке в незатейливую косицу, отказалась от макияжа, так что вид ее трудно было бы назвать более скромным, если не сказать – подавленным.
В ней медленно зрело решение. Тайное.
– Вы хорошо себя чувствуете? – Грегори пристально посмотрел на нее. – У вас немного усталый вид… вы сегодня какая-то непохожая сама на себя. – Склонив голову, он размышлял.
Но ей было все равно, что он там о ней думает. И вряд ли ее самочувствие интересовало его всерьез.
Молча Магали удалилась приготовить для Грегори шоколад. Сидя за столом, он прищурил глаза и вновь с любопытством взглянул на нее, когда она принесла ему поднос с угощением.
– Надо же, мне и в голову не приходило, насколько вы миниатюрны!
Может быть, ей следовало подняться к себе и сменить обувь? Она уже чертовски устала барахтаться в болоте своего унижения. Не вошло бы в привычку…
– Месье Лионне попросил меня передать для вас кое-что. – Грегори взглянул на нее с задумчиво-мечтательным видом.
Магали оцепенела, приросла к полу. Как же ей сейчас не хватало ее каблуков, чтобы взять себя в руки и окинуть всех вызывающим взглядом!
– Мне ничего не нужно.
– Правда? – Лицо Грегори слегка оживилось.
Клер-Люси, погрузившись в раздумья, медленно водила пальчиком по ободку чашки.
– Естественно. – И Магали скрестила на груди руки, просто на всякий случай, чтобы Грегори не смог вручить ей то, что принес. – С чего бы ему что-то присылать мне?
Проверить, не удастся ли ему окончательно сломить ее сопротивление, а потом позлорадствовать, сознавая, что она первая сдала позиции? Если Грегори откроет фирменную коробку Лионне для очередного искушения роскошной выпечкой, то она может окончательно свихнуться.
Грегори выглядел озадаченным.
– Как это с чего? C’est la Saint-Valentin
[91]
.
Ах да, она могла бы и догадаться! Ведь именно по этому поводу они смастерили для витрины ведьмочку, спрятав в ее корзинке розовое сердечко, дабы предостеречь легкомысленных женщин, готовых дарить сердца любым идиотам, попавшимся на их пути в какой-то дурацкий праздник. Тетушка Эша сегодня заваривала особые укрепляющие чаи, а Женевьева пекла тортики из горького шоколада, способные вдохновить женщин на глубину чувств и побороть глупое ощущение опустошенности и одиночества.
