Довольная ухмылка расплылась по его лицу. И на редкость удачно, что вкус рамбутана будет отлично сочетаться с запахом роз. Расколов на половинки колючую плотную кожуру, он испытал огромное удовольствие, особенно когда под его ловкими пальцами, подавляющими сопротивление пружинистых загнутых волосков, плод с легкостью распался. Как легко он преодолел это сопротивление! Слияние вкусов рамбутана, роз, сливок, белого шоколада… шоколад плавился в разогретых сливках, и, соединяя все эти ингредиенты в замечательную маслянистую массу, Филипп мечтал о шелковистой белизне груди и сокровенных тайнах податливой и чувствительной особы, чье тело волнующе откликалось на каждое его прикосновение.
«Позвольте мне…»
«Нет, вам придется обратить на меня внимание».
«Ни величайший гнев, ни величайшая в мире сила воли не закроют от меня на замок ваши сладостные уста».
Однако чего-то еще не хватало. Главного сюрприза. Ему вспомнилось розовое сердечко, спрятанное в темной шоколадной корзинке ведьмочки с витрины кафе Магали. Да, нежданная радость в самой сердцевине, та завершающая вспышка блаженства, и ее растаявшее тело в его руках…
Пока остывал ганаш, Филипп попытался выбрать подходящий наполнитель из сделанных им вчера заготовок. На одной из полок в холодильной камере его взгляд привлекла ярко-алая масса. Малиновое желе. Обычно в честь Дня святого Валентина оно формировалось в виде миниатюрных сердечек для вставки его в фирменные макаруны из темного шоколада, но не мог же он подарить Магали шоколадное пирожное! Ее жизнь и так полна шоколада. Желе обладало таким же ярким, как питающая сердце кровь, цветом, какой имели перед выпечкой и меренги. Один кубик, точно совпадавший с размером его большого пальца, прижатого к ее пульсирующей жилке на запястье, ласкавшего ее груди, губы, ее…
Он утопил желейный кубик в самой серединке светлого сливочного ганаша, таившегося под створками розовой ракушки.
И в смутном недовольстве разглядывал результат. Пирожное выглядело слишком… откровенным. Уязвимым. Розовые створки, наполненные сливочной массой. Нет, для нее это слишком уж откровенно… Он не пожелал бы такого даже себе. То, что находилось внутри десерта, требовало защиты.
Он попробовал свежую ягоду малины из корзинки, доставленной из его оранжереи в Испании. Сладкая и еще более нежная мякоть, раздавленная его зубами, разлилась по языку, даря восхитительный свежий вкус. Выложив малиновую защиту между двух створок по столь уязвимому внешнему слою ганаша, он скрыл его от внешнего мира.
И снял пробу с получившегося изделия. О да, идеально! Довольный собой, Филипп оторвал взгляд от подноса с готовым десертом. Несмотря на безумно напряженную работу Валентинова дня, половина сотрудников лаборатории незаметно собралась вокруг него и теперь пожирала глазами эти розовые, украшенные малинками макаруны. Одного взмаха его руки оказалось достаточно, чтобы все мгновенно, точно дрессированные тигры по взмаху хлыста, разошлись по рабочим местам. Но, продолжив работу, они все равно поглядывали на его стол. Возможно, в завтрашних обзорах критики язвительно отметят снижение изысканного ассортимента его pвtisseries.
Филипп потоптался на кухне и вдруг, озаренный какой-то мыслью, решительно покинул кондитерскую. Дойдя по улице до торговца цветами, он встал в длинную очередь, состоящую из мужчин, ожидавших возможности купить розы. Цветочник, с безумной скоростью пакуя букеты в целлофановые плащики и подвязывая их бантиками, радостно улыбнулся подошедшему к прилавку Филиппу.
– Для Магали?
Ну вот, похоже, уже и цветочник пронюхал о его чувствах! Как же могла Магали не замечать их?
– Мне понравилась почта Валентинова дня, – продолжал торговец цветами.
– О чем вы?
– О «Гурмане», – радостно отозвался цветочник.
Ладно, позже он выяснит, что там натворил этот Кристоф, и прикончит его. А пока что ему нельзя отвлекаться. Сейчас его ум поглощало творение, что ожидало завершения на его мраморной столешнице.
Вернувшись в лабораторию, он аккуратно отделил лепестки от бутона. Бутона красной розы. И увенчал лепестком одну из миндальных ракушек. Оценивающе наклонив голову набок, он в задумчивости покусал губы – и взял склянку с кукурузным сиропом. Достаточно одной капельки, одной росинки на одном лепестке! И одной коронной малинки. Или, возможно, подумал он, вдохновившись, эта коронная малинка напоминает сосок, встрепенувшийся под его лаской…
С особенной осторожностью он уложил пирожное в розовую коробку с именным логотипом «Филипп Лионне».
Глава 21
После разрекламированного очарования и гламурной пышности своей кондитерской атмосфера «Волшебной избушки» казалась Филиппу приятно успокаивающей и таинственной. Входя к ним, он каждый раз ощущал необычайное умиротворение, словно проникал в недоступный для него спасительный приют. Но сегодня там было на редкость многолюдно, а Женевьева и даже Эша осадили его при встрече плохо скрываемым возмущением, словно обвиняли в этой ненужной им популярности. Едва заглянув к ним, он сразу понял, что Магали куда-то ушла.
Перед старинным кассовым аппаратом женщина бальзаковского возраста расплачивалась с Эшей за пакетик засахаренных лепестков фиалок и чашку чая голубой розы, еще две пары клиентов ожидали своей очереди сразу перед входной дверью. За столиком, втиснутым между пианино и выставочным стендом, перед роскошным подносом с шоколадными изысками сидела сосредоточенная особа, делавшая какие-то пометки в своем дневнике. В заднем зальчике более пожилая пара, вооружившись антикварными серебряными вилочками, вела раскопки в руинах шоколадного торта, они безмятежно улыбались друг другу, совершенно не нуждаясь для празднования Дня влюбленных в гламурном шике кондитерской Лионне. Однако же оставшиеся три столика занимали парочки, которые выглядели до боли похожими на его блистательную клиентуру.
Несмотря на то что атмосфера в заведении сегодня вовсе не казалась умиротворяющей, Филипп все равно почувствовал облегчение.
Держа в руке коробку с розовым сердечком, он испытал и разочарование, сознавая при этом, что в присутствии Магали легче ему стать не могло бы, напротив, пришлось бы, вероятно, собраться для очередного противостояния.
Женевьева незамедлительно увлекла его на кухню, где они с Эшей продолжили с любопытством взирать на него. Филипп почувствовал, что краснеет. А ведь вчера вечером вовсе не его они застали в полуобнаженном состоянии! Может быть, Магали, стремясь избежать таких взглядов, запрыгнула в проезжавшую мимо карету и укатила в неизвестном направлении на край света?
– И что прикажете с этим делать? – спросила Женевьева, когда он неохотно поставил подарок на голубые плитки столешницы. Ему хотелось самому вручить его Магали. Хотелось увидеть ее лицо.
– Ваш подарочек должен разбить ее сердце?
Он вздохнул, и его плечи поникли.
– Я понимаю, от кого она унаследовала доверчивое отношение к окружающим…
