– Я люблю питаться в ресторанах. Правда, – добавил он, заметив ее удивление. – Они мне нравятся. Мне нравится пробовать блюда, приготовленные лучшими шеф-поварами или пока неизвестными талантливыми новичками. Нравится разбираться в том, что они могут мне предложить. Рассматривать меню, слушать советы сомелье по выбору вин, составлять план ужина, подобно путешественнику, планирующему маршрут.
Прижавшись к его теплому боку, Магали следила за кружащимися в воздухе искристыми снежинками и, слушая описание любимых привычек Филиппа, вдруг почувствовала странный голод. Она тоже в компании родных и друзей иногда отыскивала новые симпатичные рестораны и обожала такие поиски. Но, внимая его описанию, она почему-то представила уютный отдых у горящего камина в морозный день. А картины вечеров с ним в ресторанах протянулись, казалось, бесконечной галереей в ее будущее, полное новых ощущений и открытий.
Когда, оторвавшись от созерцания снегопада, она перевела взгляд на его лицо, то обнаружила, что сам он созерцает ее с каким-то загадочным удовольствием в подернутых дымкой глазах, словно тоже представляет то, как она сидит перед ним за столом.
– Обычно я не заказываю там десерты, – признался он, – но порой что-то может возбудить мое любопытство. Итак, – он покрепче сжал ее плечи, – kouign-amann ou yaourt
[117]
? А если сегодня к вечеру в нашем городе возобновится жизнь, то я обещаю отменный ужин в отличном ресторане.
Она сглотнула слюну, растерянно погружаясь в солнечный мир окутывающего ее сердечного тепла. Ее старательно сдерживаемым чувствам по-прежнему хотелось вырваться на свободу и понежиться в его лучах.
– На самом деле питаюсь я в основном фруктами и йогуртами, да еще далом
[118]
и разнообразными блюдами с карри, приготовленными тетушкой Эшей. А зимой тетушка Женевьева обычно варит огромные кастрюли супа.
За окном тихо кружился, поблескивая, снег, Филипп развернул лицом к себе завернутую в его полотенце Магали, и глаза его, озаренные сердечным теплом, излучали затаенные желания и чувства, выразительно пояснявшие значение того короткого ночного признания.
– Bon Dieu! Боже мой! Я же могу подарить тебе целый мир новых вкусов и ароматов!
И тон его говорил, что подарка лучше он и вообразить не может.
И она тоже не могла вообразить для себя ничего лучшего.
Однако она трепетала от страха, осознавая, с какой откровенностью он желал подарить ей свой драгоценный мир.
Завладев ее руками, он запечатлел по поцелую на ее узких запястьях.
– А ну, Магали, побежали играть в снежки!
* * *
Париж в снегу тоже стал для них своеобразным подарком. Редким подарком для горожан или туристов, кому повезло увидеть столь удивительное событие.
Магали и Филипп первыми прошлись по чистому снегу, протянув две цепочки следов до закрытой boulangerie
[119]
и обратно. Дойдя до конца улицы, они заметили лишь еще одну цепочку следов, перпендикулярных тем, что остались от их ног; кто знает, о чем мечтал и куда направлялся прошедший по чистому снегу утренний странник? Следы этого незнакомца быстро скрывались под новыми снежинками. Свет еще не погашенных уличных фонарей пронизывал густо падающие снежные хлопья.
Перед выходом из дома Филипп тщательно спрятал волосы Магали под свою – одну из многих – лыжную шапку – экстравагантную, по коварной задумке его сестры, но теплую вязаную шапочку, игриво украшенную разноцветными болтающимися косичками. Вид Магали в ней вызывал у него улыбку. Помимо кофты она надела под куртку один из его свитеров. И хотя свитер даже не касался ее тела, Магали он казался особым тайным защитным коконом, незримым щитом тепла супергероя, обладавшим сверхъестественными качествами.
Сам Филипп натянул на свою шевелюру гораздо более стильную серую шапку.
– Раз у тебя уже есть такая модная шапка из бутиков Фобур Сент-Оноре, то мне, пожалуй, кажется, что твоя сестра, выбирая для тебя это «чудо с косичками», хотела, чтобы над тобой просто посмеялись на каком-нибудь лыжном курорте, – раздраженно предположила она.
Он поиграл одной из косичек на шапке.
– Она считала, что я слишком заважничал. – Его затянутые в перчатку пальцы коснулись ее подбородка и, пробежав по щеке, смахнули снежинку со лба. – А ты помнишь, как в детстве всегда хотелось, чтобы на Рождество выпал снег? Но сегодняшнее чудо компенсирует все несбывшиеся желания.
Склонившись, он поцеловал снежинку на ее губах, растаявшую между ними каплей льдистой влаги.
Плотные снежные тучи еще серели над сумрачными улицами, медленно и величаво выпуская на город большие снежные хлопья, белыми перышками слетавшие с небес. «Точно тающие крылышки небесных ангелов», – вдруг подумала Магали, попытавшись поймать одну снежинку. Но лучистое небесное создание уже через секунду исчезло с ее перчатки.
Уличные фонари, окутанные расшитым снежинками занавесом, стояли как волшебные маяки иных эпох, струящие лучи в настоящее время. Лишь на мгновение, когда они вышли на площадь Вогезов, все фонари, обрамлявшие ее, высветили вдруг какую-то туманную, приглушенную древность. Потом их мерцающий свет устремился навстречу просыпающейся реальности нового дня, притихшего под снежным покрывалом.
К решеткам, окружающим площадь ограды, привалились велосипеды, рядом с ними дремали припаркованные мопеды, чьи очертания стирались под толстыми снеговыми чехлами. А вокруг тянулись величественные симметричные кирпичные дворцовые здания с полосами белого известняка – падающий снег постепенно укрывал их синие сланцевые крыши, соскальзывая с крутых скатов к карнизам. Магали и Филипп, найдя временное укрытие под сводом аркады, поглядывали на жизнь просыпающегося города, однако вскоре им надоело прятаться, и они устремились к соблазнительно засыпанному снегом скверу.
Вокруг начали появляться люди, привлеченные мыслью о прогулке по заснеженной площади Вогезов: очередная парочка показалась в дальнем конце сквера – мать и отец с двумя маленькими детьми, которые возбужденно подскакивали рядом с ними. Снег скапливался на бортиках чаш уснувших на зиму фонтанов. Он одел белой опушкой оголенные ветви деревьев, выстроившихся симметричными рядами. С другой стороны в сквер вбежали два подростка, один догонял другого со снежком в руке. Более солидный месье спустил с поводка маленького терьера, который тут же принялся с заливистым лаем носиться по снегу.
– Какая красота, – тихо промолвила Магали.
Одно из самых прекрасных событий в ее жизни.
– Я не могу поверить своему счастью, – добавил Филипп, словно пытался уговорить его остаться с ним. – Ведь мне, возможно, пришлось бы пытаться добросить камешки до окон твоей башни, пытаясь вызвать тебя на улицу, чтобы порадоваться этому чуду вместе со мной.
