— Ладно, шут с ними, с ТТХ. Что еще?
— Еще. В результате взрыва, как ты помнишь, случилось возгорание на общей, как теперь выяснилось, площади в восемь квадратных метров. В результате коего уничтожена часть драпировки стены, ковровая дорожка и несколько кресел.
— Я сейчас что? Должен, типа, обрыдаться?
— Нет, это необязательно. Просто владельцы ресторана собираются вчинить нам ущербный иск на сумму в сто семьдесят пять тысяч рублей с копейками.
— Это с какого перепуга?
— Ну они считают, что раз граната предназначалась нам, то и платить за нее… обратно нам.
— Да пошли они! Начнем с того, что безопасность должна была обеспечивать их собственная СБ. Вот пускай и раскошеливаются. За свои косяки.
— Логично. Примерно то же самое, только в несколько иных выражениях, я им и разъяснил.
— И что они?
— Сказали: будут подавать в суд.
— Пускай подают. Я такой встречный иск вкачу, что им легче будет кингстоны открыть. Что еще?
— По кораблю, в принципе, все, — после некоторой паузы сказал Петрухин.
Решив в последний момент приберечь одну весьма любопытную информашку на потом.
— Хм… Негусто. А у тебя, Леонид Николаевич? Что говорит оперок?
Купцов неопределенно пожал плечами:
— Оперок?.. В принципе, сказал то, чего и следовало ожидать. Через недельку-другую, скорее всего, оформит отказной материал по хулиганке.
— Хулиганство — это слово из трех букв на заборе! — побагровел Голубков. — А здесь чистой воды уголовщина! Я уже молчу за репутационные риски!
— Это, Виктор, сугубо на эмоциональном уровне, как ты выражаешься, «уголовщина». А вот с юридической точки зрения…
— Да засуньте себе эту точку зрения знаете куда?!! Оба два! — на красноречивом великорусском предложил президент промышленной корпорации. Которая, между прочим, уже несколько лет выступала учредителем именных стипендий для лучших студентов филологического факультета. — Да у меня на этом плавучем корыте «почетный гражданин»… хрен ему между… каким-то чудом инфарктия не схватил и кони не двинул! В дыму и в пламени!.. У святого отца после этих фейерверков бронхеральная астма обострилась! Вон, — Голубков сердито скосил глаза на модельный ряд выложенных на столе мобильных телефонов, — из епархии звонили, с обидами и предъявами!.. Опять же — бабу какую-то в давке с трапа в Неву уронили.
— Так ведь выловили!
— Вот тот-то и оно! Хорошо еще, что — сразу и руками. «Выловили». А не через пару часов — баграми!.. Кстати, Борисыч, не в службу, а в дружбу?
— Всегда готов! Хошь так, хошь эдак.
— В понедельник зайди в бухгалтерию, возьми у них… э-э-э… Ну пусть будет… штуку баксов.
— С удовольствием. А дадут?
— Скажешь — я распорядился. Разыщите с Леонидом Николаевичем этого парня.
— Которого?
— Того, что за бабой в Неву сиганул. Выдайте ему в качестве премии. Все ж таки доброе дело.
— Дело, безусловно, доброе, — подтвердил Петрухин. — Только, боюсь, разыскать благодетеля может статься затруднительно. Его, почитай, два года специально обученные люди ищут, а найти не могут.
— Не понял?!
— Парень этот — не кто иной, как Сеня Бешеный, бывший бригадир Симбы. Он в федеральном розыске висит, за вымогалово.
— Час от часу не легче!
Виктор Альбертович сперва в ярости стиснул зубы, а затем с нарастающим раздражением вопросил:
— А вы куда смотрели, инспекторы хреновы?!
— Смею напомнить, — деликатно отозвался Купцов, — что мы с Дмитрием Борисовичем с самого начала предлагали свои услуги по проверке и согласованию списков приглашенных гостей. Однако хотя и в вежливой форме, но были посланы. Так что подобного рода претензии можешь смело переадресовать своим замам и пиар-службе.
— Хорошо, с этими я в понедельник разберусь, — слегка приподсдулся Глава Всея Магистрали. — Главное, чтобы про эту… хмм… пикантную подробность не пронюхали журналюги.
— Я, конечно, не хочу прослыть человеком, приносящим дурные известия, — вкрадчиво зашел издалека Петрухин, — но за тему с Сеней Бешеным я узнал два часа назад по телефону именно от журналиста.
— Твою мать!
— Я протестую! Моя матушка в данном случае решительно не при делах.
— Тьфу на тебя! Я спрашиваю: кто он таков?
— А! Да так, давний знакомый. Криминальный корреспондент «МК в Питере».
— Хм… Борисыч, а ты не мог бы попросить этого своего давнего…
— Уже попросил.
— И?
— Пообещал, что скроет сей жареный факт от широкой общественности.
— А ему как, можно верить?
— Думаю, да. Хоть Вадька и профессиональный жур, но при этом, как ни странно, вполне приличный человек.
— Слава те господи! — с явным облегчением выдохнул Виктор Альбертович. — Вот за это, Борисыч, огромное мерси!
— А мне-то за что?
— Согласен. В таком разе ты все равно возьми в бухгалтерии штуку и зашли ее корреспонденту. В качестве… э-э-э-э… Короче, сам придумай, как это дело лучше обставить.
— Если возьмет, значит, все-таки «не вполне приличный», — заметил щепетильный Купцов.
— Николаич! Вот только не хватало нам сейчас твоих моральных кодексов! Строителей коммунизма! — рассердился Брюнет. — Все вокруг, блин, в благородном и в белом! Один только Витя Голубков — в полном говнище и в романтической аэрозольной дымке!.. Думаешь, я не понимаю, почему районный оперок про отказной материал заикнулся?
— А чего тут понимать? Нет достаточных оснований.
— Вот как раз оснований — хоть жопой ешь! Просто он тоже подзаработать рассчитывает. Вот только тут одной штукой не обойдешься. Тут, минимум, десять — вынь да положь! А за что? За то, чтобы он свою задницу от стула оторвал?
— Виктор, по-моему, ты сейчас утрируешь…
— Ах, это я, значит, утрирую? Зашибись!.. Хулиганство они там, вишь ли, разглядели! А вот если бы байкеры эти, этой самой гранаткой, аккурат в башню кому из нас засандалили?! Да вот хошь бы и тебе? Кино про «Зеленый фургон» смотрел?
— Кхе… А ведь в нашей ситуации это было бы лучше, — прошамкал сквозь похмельную полудрему Комаров.
— Чего лучше?! — оторопело вытаращился на него Брюнет.
— Я говорю, что, если бы, значит, имело место нанесение физических увечий, — пояснил Иван Иваныч, — тогда бы они по-любому возбудились.
— Похоже, тебе уже того? Попадали? В лоб гранаткой? — скривился Голубков. — Ладно, я сам позвоню Пономаренке, нехай отрабатывает. А то, как водку на халяву жрать, так… — Шеф досадливо махнул рукой и, устав расхаживать по кабинету, грузно опустился в кресло.
