– Я чем-то могу вам помочь? Йа чьем-то мыгу вам пымочь?
– Нет. – Магдалена густо краснеет. – Я просто…
– Чем вы занимаетесь? – Последнее слово тонет во рту, откуда он выковыривает двумя пальцами застрявшее в зубах мясо.
– Занимаюсь?
– Да, – подтверждает он, сбрасывая волоконце на ковер. – Чем вы занимаетесь, чтобы покупать еду, одежду, чтобы иметь место для ночлега? Чем вы занимаетесь?
Она не понимает: это он так иронизирует или откровенно хамит… или ни то ни другое. Поколебавшись, она наконец отвечает:
– Я медсестра.
– А профиль? – интересуется Пятый номер.
Магдалена замечает, что кое-кто из гостей замер и уставился на нее… бритоголовый мужчина… женщина рядом, такая толстая, что ее ожерелье лежит на груди, как на подносе… и еще две женщины в шляпках-таблетках, с убранными под сетку волосами по моде прошлого века. Они тоже ждут ответа.
– Психиатрия, – уточняет Магдалена. – Я работала у психиатра.
– Это какого же? Логотерапевта или психиатра общего направления?
Она понятия не имеет, о чем ее спрашивают, но легкая ухмылочка и прищуренный взгляд наводят на мысль, что он желает показать ее профессиональную невежественность. Она озирается: ну где же Сергей? А затем осторожно спрашивает:
– Логотерапевт – это кто? Я не знаю.
– Вы не знаете, кто такой логотерапевт. – Это звучит как утверждение, не вопрос. Он взял тон школьного учителя. Смысл последней фразы сводится к следующему: «Вы, помощница психиатра, не имеете базовых знаний о психиатрии. Придется нам начать с азов». – Логотерапевт лечит пациентов (от подчеркнутого «лечит» веет иронией) с помощью слова… эго, суперэго, Эдипов комплекс и все такое. В основном говорит пациент, а врач его выслушивает… иногда попадаются зануды, не способные сосредоточиться на одной мысли… и даже не иногда, а очень часто. Психиатр общего направления пичкает пациента таблетками для повышения содержания допамина, то есть погружает его сознание в состояние искусственного блаженства во избежание рецидива. Греческое слово логос означает «слово». Так с каким же психиатром вы работаете?
– Работала.
– Хорошо, работали. Не уточните?
Магдалена всерьез нервничает, хотя, спрашивается, с чего бы? Бывший Пятый номер не позволил себе ничего оскорбительного, не вышел за рамки приличий. Что же она так дергается? Она бы охотно сбежала отсюда. Или сказала бы: «Давайте поговорим о чем-нибудь другом». Но не хватает пороху. Не хочется показывать свое раздражение перед его гостями. Она еще раз окидывает взглядом мишурный гоголевский интерьер, мысленно умоляя Сергея вернуться. Но его нигде не видно, и приходится отвечать шахматному чемпиону.
– Хотя он иногда прописывал лекарства, скорее он был этим… ну, как вы сказали. – После такого ляпа… «ну, как вы сказали»… впору уворачиваться от нового удара.
– Тем лучше для него! – Шахматист произнес это без улыбки, вроде вполне искренне, и надежды Магдалены, если не настроение, несколько укрепились. – Умный человек! Вооружился логосом! Я думаю, вы со мной согласитесь, что словотерапия – это самый изощренный способ лихоимства. – Он впивается в нее глазами… не убежишь.
– Я не знаю, о чем вы…:::::: Кто-нибудь! Христа ради! Спасите меня от него!:::::: Лихоимство. ¡Dios mío! Что за слова…
Вдруг до нее доходит. Все гости перестали есть и пить водку, а также разговаривать, дабы понаслаждаться тем, как над ней изгаляются.
– Не знаете? – Чемпион дает ей понять, что так легко она от него не отделается. – Может, для начала вы мне скажете, кто такой лихоимец? – Теперь он буравит ее своими глазищами. В подтексте читается: если ты не знаешь ответа даже на такой простой вопрос, то ты совсем необразованная дура. Магдалена сдается. Окончательно складывает лапки.
– Я не знаю. Объясните.
На этот раз он склоняет голову набок и кривит губу довольно презрительно.
– Вы не знаете. – И вновь не вопрос, а печальное подтверждение очевидного факта. – Лихоимец – это человек, который говорит: «Делайте так, как я говорю, или вы у меня помучаетесь» («Делайте так, как йа гывырю, или вы у меня пымучаетесь»). Ваш логотерапевт тратит первые сеансы на то, чтобы убедить вас в одном: никто, кроме него, не спасет вас от депрессии, или страхов, или гнетущего чувства вины, или компульсивных побуждений, или саморазрушительных порывов, или парализующей кататонии, или еще чего-то в этом духе. После того как он сумел вас убедить, вы целиком в его власти. На привязи. Вы будете к нему приходить, пока не вылечитесь… чего, разумеется, никогда не произойдет… или не окажетесь на мели… или не умрете. Вот у такого психиатра вы работали. Я не знаю, сколько ему лет, но если он уже в том возрасте, когда у него перебывало два поколения этих бедолаг, то он себя обеспечил на всю оставшуюся жизнь. Конечно, ему приходится выслушивать скулеж и пустые умствования… Больные любят распространяться по поводу своих сновидений и всего такого… но пока они несут ахинею, ваш начальник наверняка думает о своем… портфельных инвестициях, новеньком автомобиле, голой барышне, неожиданном сюрпризе… все лучше, чем этот словесный понос. Главное, удержать их в своем загоне, приговорить к пожизненному, не позволять им задумываться о происходящем, а то еще, не дай бог, появятся собственные… идеи. Я неплохо описал вашего начальника? Уж не знаю, понимали вы или нет, что работаете на ученого и благовоспитанного лихоимца. Скорее всего, понимали… так?
Магдалена в шоке! Он прямо говорит о Нормане и его звездном пациенте Морисе! Ее так и подмывает сказать… нет, она не доставит этому негодяю такого удовольствия.:::::: Что он затеял? Морочит мне голову! Мерзкий! Мерзкий! Мерзкий!::::::
Она изо всех сил сдерживает слезы. Этого удовольствия она ему тоже не доставит.
– Так? – повторяет он уже с симпатией.
Магдалена сжимает губы, чтобы гадкие русские, устремившие на нее жадные взгляды, не заметили, как у нее дрожат губы. В конце концов тихим, убитым голосом она выдавливает из себя:
– Я ничего такого не наблюдала… не знаю, о чем вы…
Голос все тише… признание своего поражения… невозможность понять, почему он на нее набросился, зачем подвергает унижению… если ей это не пригрезилось… описать происходящее она бы не сумела. Шахматный чемпион не кажется рассерженным… или враждебным… ничего, кроме самодовольной ухмылки, интеллектуального превосходства и снисходительного тона. Как объяснить, что́ он с ней проделывает?
– Так вы «не знаете» или «не хотите знать»? – спрашивает он. – Только честно.
Благодушнее не бывает… сама симпатия и понимание… мягкая улыбка и почти родственный наклон головы. Магдалену парализовало. Она не может вымолвить ни слова. Единственным ответом этому садисту могли стать слезы, но дело ограничилось молчаливыми содроганиями. Шея, опущенные плечи, грудь, живот… все тряслось. А вот открыть рот… на это у нее не хватает отваги. О чем они все думают? Вот, мол, кубинская красотка с двумя извилинами, да еще себя называет «медсестрой с психиатрической подготовкой»! Все восемь человек тихо ухмыляются. Не сказать, что они над ней смеются… как можно смеяться над беспомощным ребенком… на такое они не способны. Просто они горят желанием услышать ее глупейший ответ.
