– Я не уверен, что зависимость от алкоголя, героина или кокаина – физическая в том смысле, который вы, как я понял, придаете слову «физический». Но продолжайте, пожалуйста.
Магдалена плотно сцепляет руки и глубоко вздыхает. Норман по-прежнему дружелюбно улыбается, но улыбка едва заметно меняется: он чуть приоткрывает рот, чуть сдвигает вбок нижнюю челюсть и едва заметно подмигивает – подмигивает, а не моргает – одним глазом, как бы говоря: «Не уверен, что вы хоть что-то смыслите в теме, о которой говорите, но я охотно прощаю. В общем, давай дальше, малыш».
Уолш молчит на пару мгновений дольше, чем могла бы ожидать Магдалена. Может, пытается решить, стоит ли задержаться на алкоголе и героине с кокаином?
По-прежнему клоня голову набок, он продолжает:
– Но четверо из самых крупных психиатров и неврологов в стране – думаю, можно сказать, и в мире – категорически с вами не согласны.
Айк бросает взгляд в бумаги, лежащие у него на коленях.
– Сэмюэл Габнер из Гарварда… Гибсон Чейнинг из Стэнфорда… Мюррей Тилтенбаум из Университета Джонса Хопкинса… и Эриксон Лэбро из Вашингтонского университета – недавно получивший, как вы, должно быть, знаете, Нобелевскую премию, – пришли к одному и тому же выводу. Порнографическая зависимость, просмотр порнороликов в Интернете по нескольку часов в день, вызывает химическую реакцию, на которую человек подсаживается так же, как на тяжелые наркотики. Порнография влияет на мозг ровно таким же образом. Четверо крупных ученых уверены в этом на сто процентов.
Тут Великий инквизитор выпрямляет голову, выдвигает свою квадратную челюсть вперед, почти по-питекантропски, еще сильнее сощуривает холодные стальные глаза… и наносит удар.
– И вот вы говорите мне, что доктор Льюис разбирается в вопросе лучше, а эти четверо – включая нобелевского лауреата – ошибаются. Все ошибаются! Так ли я понял ваши слова? В этом смысл вашего высказывания?
Сердце Магдалены замирает на несколько мгновений и, кажется, скользит куда-то вниз.:::::: Ох, бедняга Норман.::::::
– А-ах-хуа-х-ха-А-ХХХХХ-хок-хок-хок!
Так громогласно Норман никогда прежде на памяти Магдалены не хохотал. Он весь светится, будто услыхал что-то невероятно приятное.
– Я знаком со всеми четверыми джентльменами, а трое из них – мои друзья!
Он принимается хмыкать, будто не может облечь в слова плотный поток мыслей.
– Вообще говоря, на днях я ужинал с Риком и Бет Лабро.
Норман вновь хмыкает, откидывается на стуле и выдает широчайшую и счастливейшую на свете усмешку, будто все планеты выстроились в нужном ему порядке.
Магдалена не верит, что Норман сказал такое вслух! «На днях» – это был большой банкет Американской ассоциации психиатров, устроенный в Джавитсовском центре в Нью-Йорке в честь «Рика» Лабро и его Нобелевской премии. Магдалена все время была рядом с Норманом. Его «ужин с Риком и Бет» заключался в том, что Норман стоял примерно двести четырнадцатым в очереди человек из четырехсот, выстроившейся к «Рику» на рукопожатие. Когда Норман наконец добрался до «Рика», он сказал: «Доктор Лабро? Норман Льюис из Майами. Поздравляю». На что «Рик» отвечал: «Сердечно благодарю». На том он и закончился – «ужин с Риком и Бет»!
:::::: Наш столик отстоял от столика «Рика и Бет» на длину футбольного поля.::::::
Великий инквизитор переключается на свой коронный тон ядовитой иронии:
– Я рад, что вы хорошо проводите время, доктор Льюис, но это не…
Хря-а-а-сь!
– А-ХХХААХААХ хок-хок-хок! «Хорошо проводить время» – это и близко не передает того, Айк!
Хохот Нормана, его зычный голос, двухсотпятидесятиваттный позитив волной накрывают Айка Уолша.
– Это было волшебно! Наверное, никто не ценит Рика так высоко, как я, – и, к слову, Сэма, Гиббси и Мюррея тоже!
:::::: Гиббси? Не думаю, чтобы он хоть раз в глаза видал Гибсона Чейнинга.::::::
– Все они передовые ученые в нашей области-и… хххХХХХ хок-хок-хок. Вы забавный парень, Айк! АххХХХхок-хок-хок!
Айк, судя по его виду, не находит в происходящем ничего забавного. Лицо его поскучнело. Блеск в стальных глазах погас. Кажется, он ищет, чем ответить. Наконец говорит:
– Отлично, значит, как я понял, вы признаете, что в сравнении с этими четырьмя специалистами ваше…
Хря-аа-сь! Непобедимый восторг Нормана снова обрушился на Айка Уолша.
– Нет, вы весельчак, Айк! Вам, скажу я, цены нет! Должен пояснить: я лечу так называемых порнозависимых последние десять лет, и это болезнь, психическое расстройство, и довольно серьезная беда в нашей стране, пусть даже она имеет мало общего с зависимостью в традиционном понимании этого слова. Мы только что закончили подготовку регламента для масштабнейшего из всех предпринимавшихся доныне клинического исследования так называемых порнозависимых.:::::: Что? Когда это?::::::
– Но это не обычное лабораторное обследование. Мы отправляем пациента домой с монитором типа холтера и получаем постоянный поток данных в реальном времени о том, как человек, позвольте мне так выразиться, потворствует своей «зависимости» в привычной домашней обстановке. Результатом будет монография, и в ближайшие полтора года.
– Монография? – переспрашивает Айк Уолш.
– Да. Монография, то есть трактат – вы представляете, что такое трактат, верно, Айк?
– Ве-эрно… – соглашается знаменитый Инквизитор.
Соглашается с какой-то настороженностью, будто опасаясь, что Норман загонит его в угол, потребует, как на уроке, дать определение трактата.
И дальше все идет в таком же духе. Норман плющит Великого инквизитора десяти-пятнадцатиметровыми волнами дружелюбия, учтивости, рокочущего хохота и ураганного энтузиазма, искрящимися, сияющими волнами, что вздымаются и опадают, скрывая от глаз обратный поток, откатную волну высокомерия, которая подхватывает Айка снизу и тащит неведомо куда. Одной из фирменных тактик Уолша было подавлять собеседника, пытающегося увести разговор не в ту сторону. Но мог ли он одолеть эти гигантские всесокрушающие волны? После «вы представляете, что такое трактат, верно, Айк?» Айк Уолш больше ни секунды не контролировал ход беседы.
Остаток интервью Великий инквизитор проводит, свернувшись у Нормана на коленях. Время от времени он приподнимается, чтобы подбросить ватный мячик следующего вопроса… и Норман выигрывает подачу за подачей, подачу за подачей.
Магдалене же не дает покоя то, что произошло у них с Норманом за секунды до появления группы «60 минут». Было в этом что-то нездоровое, какое-то извращение. Но, боже правый, какой Норман находчивый! Просто блеск! И боже правый, он силен! Настоящий мужик! Самого жестокого и грозного вопрошателя на всем телевидении он обоссал с головы до ног… превратив в пушистого котенка.
