Опарыши расползаются и тычутся по всему залу, в сопровождении советников спешат к вожделенным павильонам. А вон там пихаются двое!.. Похоже, два управляющих хеджерными фондами – откуда-то из Коннектикута? – Флейшман говорил про них… Впереди, уже далеко, раздается ХаХХХаХхок-хок-хок-хок, и Норман оглядывается на двух воинственных коротышек… но не Флейшман. Тот на пару со своей ХК, мисс Карр, сама деловитость, уже сворачивает в нужный павильон. Дородный опарыш – Магдалена видела его в очереди – подваливает к ним сбоку, улыбается и спрашивает:
– Как дела, Мэрилин?
ХК смотрит на него долю секунды настороженным взглядом, как бы пытаясь понять даже не кто это, а что это за… существо?.. пристает, посягает на ее внимание в такой критический момент? И не реагирует.
Норман следует за парочкой в павильон и держится чуть в стороне… от них и высокого мужчины, седого, хотя с виду совсем не старого, с пустоватыми прозрачно-серыми глазами, раскосыми, будто у лайки, или как там называются собаки, которые таскают сани по снегам на Северном полюсе.
– Вы ведь знакомы с Гарри Гошеном, правда, Морис? – спрашивает ХК.
– Нет, боюсь, не знаком, – отвечает Флейшман.
Он оборачивается к человеку с прозрачными глазами, сухо улыбается, и они жмут друг другу руки.
До чего прозрачные глаза… выглядят не человеческими и какими-то зловещими… Костюм на Гарри тоже бледно-серый, и голубой галстук… единственный за весь день мужчина в пиджаке и галстуке, которого видит Магдалена… Черные туфли так начищены, что складка между носком и подъемом тускло сияет. Это не иначе владелец галереи, ну или, по меньшей мере продавец… Богатые коллекционеры, как она только что увидела, ходят в лохмотьях и в кедах.
Флейшман, ХК и ледовитоглазый Гарри Гошен стоят над штабелем крепких кленовых ящиков, каждый три-четыре дюйма в высоту, а в длину от девяти до двадцати четырех дюймов, некрашеных, нетравленых, но покрытых столькими слоями прозрачного лака, что больно смотреть. Гарри Гошен открывает один из ящиков покрупнее… обитый изнутри, включая крышку, шоколадного цвета бархатом, и вынимает оттуда большой округлый слиток матового стекла дюйма два в толщину… по напряжению рук Гарри Гошена и по его позе видно, что эта штуковина прилично весит. Гарри поворачивает ее под углом примерно сорок пять градусов… полупрозрачное стекло заполняется светом, и где-то там, непонятно как вырезанный в толще слитка… тонко вырезанный, в мельчайших деталях…
– Ну, типа, ар-деко, – говорит ХК Флейшману.
…барельеф, молодая женщина с длинными вьющимися локонами, – ХК вынимает какую-то фотографию.
– Ну, по всему, он. Как вам кажется?
…и молодой мужчина с короткими вьющимися локонами… трахаются… и, как принято говорить, «видно всё», и это «всё» залито ярким светом.
Норман разволновался, по лицу расползается глупая улыбка, он сильно наклоняется вперед, чтобы поближе увидеть «всё». У Флейшмана совершенно бестолковый вид. Взгляд мечется с порнографической геммы на лицо ХК и обратно и снова на ХК… «Что я должен думать, ХК?»
Жидкоглазый Гошен вынимает из следующего ящика новый кусок стекла… поворачивает, поворачивает… вот оно!.. появляются новые мужчина и женщина… блудодействующие в новой позе… новая стекляшка… анальный секс… еще одна… три фигуры, две женщины и мужчина, соединяющиеся в анатомически невозможной комбинации… следующая… двое мужчин и две женщины… блуд… пальцы, языки, рты и руки по локоть, исчезающие в срамных жерлах… Взгляд Флейшмана отчаянно скачет с затопленной светом стекляшки на Мерилин Карр… туда и обратно… Времени совсем нет… в любой момент в павильон нагрянут другие покупатели… конкретно Флебетников… Магдалена подходит ближе. Флейшман смотрит на свою советницу… умоляюще. Она едва заметно качает головой, подразумевая «нет»… Магдалена слышит, как ХК едва слышно констатирует:
– Не культовый Доггс…
И опять… блудодеи… Флейшман в отчаянии смотрит на Мерилин Карр. Та без единого слова едва заметно кивает, подразумевая «да»!.. Флейшман тут же оборачивается к лайке-призраку, который поясняет призрачно-низким голосом:
– Три.
Флейшман вновь смотрит на Мэрилин Карр, молит взглядом… Та вновь медленно кивает… Флейшман бросается к призрачному Гошену и глухо скрипит: «Беру…» – и Гошен лепит на лакированный футляр выбранного слитка красный кружок… Теперь взгляды прыгают туда-сюда как сумасшедшие… шепот, отчаянные сигналы… Гошен говорит:
– Два с половиной.
Флейшман, севшим голосом:
– Беру…
Красная наклейка на следующем ящике… Прошло едва ли сорок пять секунд.
Рев! Рык! Он приближается. Не иначе обтянутая футболкой туша Флебетникова вырвалась на свободу. Он спешит сюда. Разъяренный: рычит по-русски, непонятно для кого… потом по-английски:
– Лишнюю дырку захотел в носу, зукин зын!
Гошен и ухом не ведет, словно не слышит… Никакие бешеные русские не помешают бизнесу! Флебетников клокочет и рычит, клянется проделать лишнюю дырку в носу «зукина зына». И он уже близко. Флейшман как будто поуспокоился, но все же торопится успеть побольше… еще одна красная наклейка («три с половиной»)… еще одна («один»)… шлеп, шлеп, шлеп («два», «четыре» за сцену оргии, боже милостивый… и «девять один семь»)… все в красных наклейках.:::::: Наверное, это имелось в виду под «вспышкой краснухи».:::::: Если цифры значат то, что думает Магдалена, то Флейшман на ее глазах меньше чем за четверть часа спустил семнадцать миллионов долларов или семнадцать миллионов минус восемьдесят три тысячи, исходя из того, что «девять один семь» значило девятьсот семнадцать тысяч. И если Мерилин Карр, с ее изящными белыми ляжками и английской бабеттой, получает десять процентов с продавца, призрачного хаски, и десять процентов с покупателя, Флейшмана, то она сейчас накосила три миллиона четыреста тысяч долларов, при условии, что Норман все правильно объяснил про комиссионные. Русский рев Флебетникова ближе и ближе. ХК подсказывает Флейшману:
– Может быть, пойдем отсюда? Я знаю Флебетникова. Его не назовешь рассудительным человеком.
Впервые с момента открытия ярмарки Флейшман улыбается.
– И пропустим самый цирк?
Морис настойчиво хочет дождаться Флебетникова. Замирает у входа в павильон. ХК, очевидно, нервничает. А Флейшман внезапно – воплощенное довольство.
Вот и Флебетников, что-то рычащий по-русски. Рядом спешит высокий темный мужчина тревожного вида.
– Лушникин, – шепчет ХК Флейшману. – Консультант-искусствовед почти всех олигархов.
Флебетников рычит, как медведь. По-русски орет на Лушникина… в конце слышится «Гошен». И тут он замечает Флейшмана. Как будто изумляется и настораживается. Чувствует себя виноватым?
– Товарищ Флебетников! – гудит Флейшман. – Интересуетесь Доггсом? – Большим пальцем он указывает на павильон позади. – Я тоже интересовался. Но всё лучшее уже расхватали. На «Майами-Базеле» нужно успевать. Увидел, понравилось, купил.
