Кажется, и Дионисио понимает, что бой окончен, все решил один удар, недаром же он оставил сарказм и начинает примирительным, успокаивающим тоном:
– Послушай, Сай, когда я назначил тебя шефом полиции, я был абсолютно уверен в твоих способностях, в бесстрашии и других качествах прирожденного лидера, и продолжаю верить. Ты ни разу не сделал ничего такого, что заставило бы меня усомниться в моем решении… и я надеялся с твоей помощью исправить прошлые ошибки. Например, показать афроамериканской общине, что если раньше их в чем-то обделяли, то теперь пришел не просто некто, кто будет защищать их интересы, а… мужчина с большой буквы. Такой мощный символ. После инцидента на мачте я попросил вас на время отстранить Камачо от дел. А ты что сделал? Дал ему медаль и «горизонтальный перевод», но он заключался не в том, чтобы объезжать парк верхом, ибо там он мог раздражать разве что белок да кротов. Это был бы «перевод с понижением», кажется, так ты тогда выразился? – Мэр понемногу начинал закипать и отпускать поводок своего сторожевого пса по кличке «Сарказм». Он словно почувствовал, что Шеф – в нокауте. – В подобной ситуации речь уже не об одном человеке. Ты меня понимаешь? Ты встал на защиту своего человека, что само по себе похвально. Но в данную минуту наш долг – защитить сотни, тысячи, десятки тысяч людей, далеких от всех этих нюансов. Ты со мной согласен?
Шеф бессознательно кивает… и только тогда до него доходит, что это уже второй его кроткий кивок-согласие. Остальные, наверное, восхищаются тем, как их лидер владеет приемами словесного джиу-джитсу… в отличие от них, подголосков. Двумя-тремя фразами уложил на лопатки черного супермена. Вон как пялятся. Уже никакой угрюмости. Сплошное восхищение. Словно маленькие дети. Они заняли лучшие места в зале, чтобы поглазеть на то, как Славного Рыцаря… размажут по стенке. Нашего Дионисио Круса на хромой кобыле не объедешь! Хоть он с виду коротышка, но черного супергероя, который перешел ему дорогу, уложит одной левой! Вот почему он… каудильо. Он может не бросать в лицо обвинения и не угрожать тебе, el negro, ему достаточно раскинуть сеть – хоп! – и ты уже в ней барахтаешься, молотя руками воздух.
А тем временем мэр продолжает:
– Что они видят? Какой-то молоденький коп, не так давно на службе… и где бы он ни появился, его сопровождают четыре всадника: Расизм, Шовинизм, Этнотерроризм и… м-м-м… – До этого момента все шло как по писаному, а тут случилась осечка. Имя четвертого апокалиптического всадника не приходило ему на ум. – …м-м-м… и так далее, – неуклюже подытожил Дио. – Понимаешь?
Что за чушь! И он должен сидеть и молча кивать на все это?!
– Нет, Дио, не понимаю, – ответил шеф полиции. Но его слова прозвучали так же неуклюже, как у мэра «м-м-м… и так далее». И так же робко, как недавние кивки. В них не было души. Конечно, очень благородно защищать сотрудника, к тому же рядового… но благородно ли ставить при этом под удар все, что ты мог бы сделать для настоящих братьев?
:::::: Уж не читает ли Дио мои эсэмэски?::::::
– Послушай, Сай, речь не о том, какой Камачо коп, плохой или хороший. Тут я соглашусь, да. Но он стал чем-то бо́льшим, чем просто коп. Он стал символом того, что ранит до крови каждого в этом городе. Я восхищаюсь твоей лояльностью к своим, но это не меняет ситуации. Я уверен, что парень ничего такого не имел в виду, но против фактов не попрешь. Дважды за последние пару месяцев он всех поставил на дыбы… люди закипели… он обошелся с ними как с уличной грязью. Тебе не кажется, что ваш департамент мог бы успешно заниматься своим делом и без помощи этого двадцатипятилетнего парнишки?
:::::: Я ждал, когда он это скажет. Вот теперь можно провести четкую черту.::::::
– Я понимаю, о чем вы говорите, – Шеф вздыхает, как человек, вынужденно соглашающийся с неизбежным, – и мне это не нравится.
Последние слова он пробормотал едва слышно. Что до мэра, то выражение его лица и его тон приняли этакий отеческий характер.
– Сай, я хочу сказать вам несколько слов об этом городе. Вряд ли ты узнаешь что-то новое, но иногда бывает полезно услышать со стороны. Знаю по себе. Майами, насколько мне известно, – единственный город в мире… я подчеркиваю, в мире… чье население больше чем наполовину состоит из иммигрантов… недавних иммигрантов, за каких-нибудь пятьдесят лет… и это кое-что да значит, если вдуматься. Вчера я как раз говорил на эту тему с одной гаитянкой, и вот что она мне сказала: «Дио, если вы хотите понять, что такое Майами, вы должны для начала уяснить простую вещь. Здесь все друг друга ненавидят».
Пиарщик Портуондо хохочет, будто босс удачно пошутил. Дио неодобрительно на него зыркает и продолжает:
– Но мы не можем пустить это на самотек. На нас с вами лежит ответственность. Мы должны превратить Майами… нет, не в плавильный котел, что нереально, по крайней мере на нашем веку. Переплавить их нам не под силу… но хотя бы немного расплавить. Что я имею в виду? Мы можем создать безопасное место для каждой национальности, этнической группы, расовой среды и проследить, чтобы все были в равных условиях. Понимаешь?
Шефу осталось только руками развести. Так и подмывает сказать, что большей ахинеи он в жизни своей не слыхивал, однако духу не хватило. Да что же это с ним сегодня? То есть он понимает, но не желает облечь в слова, даже мысленно. Слом произошел, когда Дио произнес: «Тогда мы имеем дело с еще большей проблемой. Проблемой лидерства…» Остальное молнией пронеслось у шефа в голове. Далее последует отставка примерно с такими словами: «Мы поставили его во главе армии полицейских, а он не сумел справиться даже со своими единоверцами. Настоящий лидер создал бы атмосферу, в которой подобные вещи не должны были происходить, не могли бы произойти. Поэтому я назначаю нового шефа полиции, достаточно сильного, чтобы изменить положение дел, истинного лидера… и к тому же из афроамериканского сообщества».
Из афроамериканского сообщества, охренеть. Интересно, кто-нибудь из сидящих здесь кубинцев, которые вытаращились на него, чтобы не пропустить ни одного сладчайшего мгновения словесной дуэли… хоть один из них раньше слышал из уст Дионисио, этого олицетворения демократии, выражение «из афроамериканского сообщества»… не под телекамеры, разумеется? Всякий раз, когда такое произносили белые лицемеры вроде Дио, Шефа просто блевать тянуло. Белые, ха! Это они себе такими кажутся. Послушали бы, что думают о них настоящие белые. Пусть поошиваются в районе Пайн-Крест, или в яхт-клубе Корал-Бич, или на общем собрании жителей Корал Гейблз. Там бы их быстро поставили на место! Для настоящих белых людей они – коричневые, цветные, просто более светлого оттенка, чем он, Шеф.
Ты меня понимаешь? На этот раз Шеф не кивает в ответ. Хоть он и трясет головой, это скорее означает «нет», но такое вялое, такое хилое «нет», что старина Дио его игнорирует.
– И это нас снова возвращает к вопросу, что делать с офицером Камачо, – говорит мэр. – Для половины населения Майами он как соломинка в глазу. Знаете такое выражение из Библии? Соломинка… или соринка… вроде пустяк, но действует раздражающе. Библейские персонажи, кажется, только тем и занимаются, что вытаскивают из глаза соломинку. Это, конечно, не смертельно, но здорово угнетает. Ты меня понимаешь?
