Графиня не стала размышлять над тем, куда они могли деться. Услуга, которую она оказала этим юным парижанам, была невелика: таких, как они, в соборе было очень много. Карла взяла Антуанетту за руку и пошла к нефу. Там она почему-то чувствовала себя в большей безопасности. Нужно найти священника и объяснить, кто она такая. Говорить нужно на итальянском. Большинство святых отцов хотя бы немного знают этот язык. Так Карла сразу отделит себя от гугенотов.
У нее кружилась голова. Снова начались послеродовые схватки. Ноги отказывались повиноваться. Женщина была уже в глубине нефа. Если она упадет без чувств, никто не обратит на это внимания. Она поставила виолу на пол, опустилась на ближайшую скамью и посадила Антуанетту рядом с собой. Перед глазами у нее все плыло, и Карла уткнулась головой в колени. Внутри была одна пустота. И эта пустота пожирала ее. Нужно вернуть себе дочь. Перед глазами итальянки стояло ее лицо. Ее вдруг охватила паника. Сколько времени должно пройти, прежде чем она поймет, что больше никогда не увидит Ампаро? Сколько времени она будет искать ребенка, прежде чем поверит в это? Монахини могут дать девочке другое имя. Жанна, Мари, Анна… Малышка кому-нибудь приглянется, и ее удочерят. Как быстро это может произойти? Ей найдут кормилицу. Это ведь сделают уже сегодня? Она голодна. Одинока. Воспоминания о нежности и любви, в окружении которых родилась Ампаро, заставили сердце Карлы сжаться. Алис, Эстель, она сама… Разве мог ребенок не чувствовать их любви?
Что она наделала? Священник. Карла попыталась встать, но не смогла.
Она должна найти священника.
В этом ее спасение.
Она сделала глубокий вдох.
Потом зарылась лицом в юбки и заплакала, слишком несчастная, чтобы уповать на Бога.
Глава 32
Очень разборчивый Бог
Тангейзер незамеченным добрался до рынка у моста Сен-Ландри. По дороге он заметил четырех ополченцев, цепь и костер которых перегораживали проход к мосту Нотр-Дам. Больше милиции видно не было. В конюшне, где он оставлял повозку днем, Матиас повесил фонарь у ворот и снял с плеч Эстель. Потом он взял ее за руку и повел темным проулком к дому сестры Фроже. На мусорной куче лежал труп. Голова его была почти отделена от тела. Не доходя несколько домов до постоялого двора Ирен, госпитальер остановился.
Никаких признаков, что за ними наблюдают. Ле Телье должен был отправить как минимум одного надежного головореза, чтобы убить трех детей, и еще двух выродков, которые бы их держали и смотрели. Они его ждут. Им приказано взять его живым. Они произвели сотни арестов и думали, что это будет еще один, похожий на остальные. Дверь откроет Ирен. Вероятно, скажет что-то правдоподобное. Сколько убийц прячется внизу, один или двое? Один точно должен остаться, чтобы охранять Паскаль. Тангейзер взвел курки пистолета и зарядил арбалет.
– Эстель, ты подождешь меня здесь и постережешь лук? – спросил он свою спутницу.
Девочка кивнула.
– Что ты будешь делать, если я не вернусь? – на всякий случай уточнил рыцарь.
– Убегу и буду жить своей жизнью.
– Ты умная девочка.
– Но вы вернетесь.
– Конечно, вернусь.
Он отделился от стены. В окнах дома Ирен горел свет. Иоаннит подошел к дому и прижался носом к стеклу. Тусклый свет шел из кухни. Он три раза громко постучал в дверь, вернулся к окну и стал смотреть через мутное стекло на приближающийся огонек свечи. Женская фигура.
– Мадам Ирен? – крикнул он в дверь. – Это сержант Баро!
Дверь шевельнулась. Матиас, опустив арбалет, распахнул ее и ринулся в дом мимо хозяйки. Запах пороха. У подножия лестницы лицом вниз лежит мертвый мужчина.
– Никого нет, – сказал Ирен. – Кроме мертвецов.
Скорее всего, она не лгала – ее костлявое лицо было искажено страхом.
Тангейзер взял у женщины подсвечник и подошел к лестнице. Ноги его заскользили по липкой луже, и он посмотрел вниз, на убитого. Нижняя половина его лица практически отсутствовала. У самого основания черепа зияла дыра. Выстрел был сделан с близкого расстояния, опалив волосы и рубашку. Ружейная пуля.
Матиас поднял голову и посмотрел на лестницу. Темнота. Он быстро поднялся. Запекшаяся кровь покрывала верхние ступеньки и темно-красным желе блестела на лестничной площадке. Второе тело лежало на спине, поджав колени: бедра и живот мертвеца были залиты кровью.
Паскаль. Она убила двух сержантов. Возможно, второго застрелил Юсти, но рыцарь в это не верил. Скорее всего, это была младшая Малан, искавшая у него не дружбы, а знаний.
Впрочем, дружбу она уже имела.
Первая спальня была пуста. Во второй при свете луны под простыней виднелись контуры тела. Тангейзер сдернул простыню. Флер. Она ему нравилась. Юсти любил ее. И Паскаль очень любила сестру. Больше тел не было. Значит, Юсти и Мышки живы. Паскаль… Она убила людей Ле Телье раньше, чем у них появился шанс выполнить приказ, и похоже, раньше, чем они успели произнести хоть слово.
Госпитальер поставил свечу на пустую кровать и подошел к окну.
На подоконнике крови не было. Он увидел две баржи. На противоположном берегу на Гревской площади мелькали факелы и горели костры. С наступлением темноты количество ополченцев уменьшилось, но там все равно оставалось еще человек шестьдесят – наверное, резерв. Другие рассредоточились по соседним улицам.
Куда могли пойти дети?
Вспомнив об Эстель, иоаннит повернулся, собираясь пойти за ней, и замер.
На стене над свечой кровью было написано одно слово:
«МЫШКИ».
Мальтийский рыцарь привел Эстель и Ампаро в дом. Ирен поморщилась.
– Идем на кухню, – сказал ей Матиас. – Принеси Эстель воды. Быстро.
Похоже, хозяйке это не понравилось. Но она промолчала и принесла воды. Тангейзер поставил арбалет у двери и стал пить. Скоро Ампаро проголодается.
– Мышки, – пробормотал госпитальер.
– Мыши и есть. Маленькие свиньи. Испортили мне все полы, – проворчала Ирен.
– Купи себе швабру, – пожал плечами ее незваный гость. – Что случилось с третьим сержантом?
– Анна побежала за ним по улице. Когда вернулась, сказала, что он мертв.
Тело на мусорной куче. Иоаннит восхищенно покачал головой:
– Она убила всех троих!
– И чуть не убила меня.
Тангейзер задумался почему. Ирен словно прочла его мысли:
– Я тоже удивилась. Она сказала, что не знает, как поступили бы вы.
– Значит, ты у меня в долгу, так?
– Девчонка сказала, что вы убьете меня, если я вас не дождусь. Я тут сидела весь вечер, с этим трупом. Немыслимо. В своем собственном доме.
– Когда они ушли?
– Как только стемнело.
