Инспектор исполнил просьбу суперинтенданта – возможно, не очень ловко, так как, к своему большому неудовольствию, замочил рукава.
Питт внимательно оглядел рану, а потом осторожно потрогал кончиками пальцев мокрую прядь волос. Как Пирс и сказал, череп был проломлен как раз у основания, а рана была с неровными краями, округлая и довольно широкая.
– Ну как? – спросил фальшивый камердинер.
Томас потрогал рану – она оказалась примерно той же ширины, что и край ванны.
– Ну, в чем дело? – нетерпеливо спросил его помощник. – Его очень неудобно держать. Он негнущийся, словно кочерга, и скользкий. Наверное, в воде есть мыло!
– Это часто случается в ваннах, – согласился с ним Питт. – Но тогда Пирс прав: министр упал и ударился. Скорее всего, когда выходил из ванны, а не когда опускался в нее.
– Да какое это имеет значение? – опять с нетерпением проворчал инспектор, рубашка которого все больше намокала в холодной воде.
– Ну, может быть, и никакого, – уступил Питт, – просто первое более вероятно, чем второе. Вода была уже мыльная, и он поскользнулся.
– Значит, надо было в тазу мыться, как всем прочим! – отрезал Телман. – В тазу не утонул бы.
– Но форма не та, – неожиданно очень тихо заметил его шеф.
Инспектор уже хотел ответить очередной дерзостью, но, пристальнее вглядевшись в выражение его лица, переспросил:
– Что не то?
– Рана. Края у ванны закруглены, а рана – ровная, прямая.
– О чем это вы?
– Не думаю, что он ударился о край ванны.
– Но тогда что же это?
Питт медленно обвел взглядом ванную комнату. Она была большой, приблизительно десять на четырнадцать футов. Ванна находилась в центре, напротив двери. Кроме того, там были две отдельные железные вешалки для полотенец и умывальник с тазом, а около них – большой, синий с белым, фаянсовый кувшин. Был еще маленький столик, а на нем – ваза с цветами и двумя-тремя безделушками. Около двери стояла сложенная ширма, которая, видимо, обычно защищала купающихся от сквозняков. Очевидно, Гревиллу она не понадобилась. На стене висело большое зеркало, а у противоположной стены виднелся стол с мраморной крышкой для щеток и банок с солями и маслами.
– Могли его ударить одной из этих банок? – предположил Питт. – Может быть, вот этой, розовой? У нее подходящий размер.
Он подошел к столу, оставив Телмана держать мертвое тело, и внимательно, не дотрагиваясь, оглядел банку. Насколько он мог заметить, никаких следов – например, от мыла – на ней не было. Иначе можно было бы предположить, что ею воспользовался сам Гревилл. Томас обхватил банку рукой. Ее было очень удобно держать. Кроме того, она оказалась достаточно тяжелой и могла послужить эффективным оружием, если нанести удар с размаху и с силой.
Суперинтендант поднес банку к краю ванны и осторожно совместил ее дно с краями раны на голове Эйнсли. Оно было точно такой же ширины.
– Так что, убийство? – выпятив губы, сварливо осведомился Телман.
– Да, наверное. Положите его теперь осторожно – я хочу посмотреть, мог ли он получить такую рану от соприкосновения с краем.
Инспектор неуклюже опустил тело, сильно сгорбившись под его тяжестью, и еще сильнее замочил рукава.
– Ну, так что? – отрывисто повторил он свой вопрос.
– Нет, – ответил его начальник. – Он не ударился о край ванны. Ему был нанесен удар: или этой банкой, или чем-то подобным.
– А на ней остались хоть какие-то следы? Крови? Может, волосы? Хорошая шевелюра у бедняги, хотя мне он и не нравился…
Питт очень медленно поднял банку и скорчил недовольную гримасу. Ему не понравилось последнее замечание помощника.
– Нет, – сказал он наконец, – но это ванная, и убийце совсем не трудно было смыть с банки все следы. Тем более что следы от мыла или солей никому не показались бы подозрительными.
Телман отпустил тело, и оно, негибкое и неуклюжее, опять скользнуло под воду. Только ноги остались торчать над поверхностью.
– Значит, кто-то вошел в ванную и стукнул его сзади? – вслух подумал инспектор.
– Но он лежал лицом к двери, – возразил Питт, – значит, вошел кто-то, кого он не боялся. Он не вскрикнул – просто позволил вошедшему взять банку с солями и приблизиться сзади.
Телман издал резкое протестующее фырканье:
– Не могу этого себе представить! Какой же это мужчина может позволить кому-то войти, когда он голый в ванне лежит? Это же опасно, не говоря уже о том, что еще и неприлично!
– Ну, джентльмены не так стыдливы, как вы, – ответил Томас с некоторым сарказмом.
Подчиненный смотрел на него уже не просто недоверчиво, а почти панически.
– Как вы думаете, кто принес еще горячей воды, чтобы добавить в ванну? – рассуждал тем временем суперинтендант.
– Не знаю… Камердинер? Лакей? Вы что же, думаете, что его убил кто-то из слуг?
– Мне кажется, обычно горничные приносят воду и нагретые полотенца, – пояснил Питт и, увидев, как на него смотрит Телман, добавил: – Нет, мне не приносят. Я в этом отношении стыдлив так же, как и вы. Я скорее соглашусь сидеть в холодной воде. Но для Гревилла могло быть привычным, что его обслуживают горничные.
– Значит, вошла служанка с ведром горячей воды и ударила его по голове банкой с солью? – с явным недоверием спросил инспектор.
– Эти люди не удостаивают своих слуг даже взглядом, Телман. Для них они все на одно лицо, особенно если на мужчине ливрея, а на девушке – просто черное платье, белый фартук и кружевной чепчик. В некоторых домах молодые слуги даже приучены отворачиваться к стене, если мимо проходят хозяева.
Инспектор, услышав это, пришел в ярость и не мог выдавить из себя ни слова. Глаза у него потемнели, и он поджал губы.
– Это мог быть любой переодевшийся в ливрею слуги, – заключил Томас.
– Вы хотите сказать, что убийца проник снаружи? – Его помощник вздернул подбородок.
– Не знаю. Нам надо о многом расспросить каждого в доме. Когда Гревилл принимал ванну, особняк был уже заперт изнутри. А снаружи за ним вели наблюдение.
– Я расспрошу всех слуг в усадьбе, – пообещал Телман. – А вы собираетесь сказать всем, кто мы есть на самом деле?
– Да.
Выбора у Питта не оставалось.
– И вы считаете, что это убийство? – еще раз уточнил инспектор.
– Да.
Телман расправил плечи.
– Нам нужно унести тело из дома. Где-то снаружи есть ледник. Позовем кого-нибудь из лакеев, чтобы он помог нам его туда перенести.
Питт открыл дверь. За ней в ожидании стоял Джек Рэдли. Его красивое лицо с широко раскрытыми глазами и необыкновенно длинными, густыми ресницами выглядело необычно серьезно, а около рта залегли складки, свидетельствующие о сильном беспокойстве.
