Не старался ли Джек делать все возможное, чтобы сравниться в известности и авторитете с семьей Эшвордов? И не чувствовал ли он при этом, что возлагает на себя слишком тяжкое, не посильное для него бремя?
Может быть, он полагал, что она, его супруга, тоже сомневается в его способностях?
Эмили смотрела на мужа, на его красивое лицо. Внешность помогла ему проложить дорогу к видному общественному положению. Но сейчас лицо Джека было мрачным, а широко раскрытые глаза не отрывались от ее глаз.
Да, он считает, что она в нем сомневается!
– Но ведь это так опасно! – хрипло сказала миссис Рэдли. – Ты должен позвонить Корнуоллису и сказать, что не можешь этого сделать… пока Томас не нашел убийцу. Не могут же они рассчитывать, что ты немедленно возьмешься за дело и продолжишь его с того места, на котором остановился Гревилл в тот вечер, когда его убили!.. – Она подошла к мужу. – Джек, они, наверное, не понимают, что здесь произошло? Эти люди – убийцы, по крайней мере один из них.
И молодая женщина положила руки ему на плечи.
Рэдли взял жену за запястья и опустил ее руки вниз, но не отпустил их.
– Я все это очень хорошо знаю, Эмили, и во всем отдавал себе отчет, когда соглашался, – ответил он. – Нельзя отказываться от важного дела потому, что оно может быть опасным. Как ты думаешь, что бы случилось с нашей страной, если бы во время войны убило генерала, а следующий за ним по званию отказался бы взять на себя командование?
– Но ты же не в армии!
– Я тоже…
– Нет, ты ничего не должен, Джек… – пробормотала миссис Рэдли и замолчала.
– Эмили, не спорь со мной, – сказал политик с такой твердостью, которую раньше жена в нем не замечала.
Эмили знала, что ей не удастся его переубедить, и это пугало ее, потому что она восхищалась им больше, чем хотела бы показать. Молодая дама уже не могла сдерживаться, как прежде. Чувства ее бунтовали. Она почувствовала дрожь настоящего, неподдельного страха, и это ощущение было ужасно. В нем не было ничего восхитительного, совсем ничего. Миссис Рэдли ощущала слабость, ее тошнило.
– Спасибо, – сказал Джек нежно. – Тебе ведь самой предстоит еще так много сделать. Надеюсь, это самая худшая из всех встреч, на которой тебе придется присутствовать в твоей жизни, не говоря уже о том, чтобы быть хозяйкой. Увы, я ничем не могу тебе помочь. К сожалению, ты во всем должна будешь полагаться только на Шарлотту. Извини.
Эмили через силу улыбнулась. Она чувствовала себя виноватой. Она недооценивала своего супруга. Она даже не подозревала, что он настолько мужествен и сумеет справиться с возложенной на него задачей. А хуже всего то, что она не скрывала своих сомнений на его счет.
– Да, разумеется, – сказала Эмили, и в ее голосе прозвучало гораздо больше уверенности, чем она чувствовала на самом деле. – Если ты сможешь возглавить переговоры, то уж я сумею, по крайней мере, сделать так, чтобы обстановка в доме была сносной. Вряд ли у нас получится развлекаться, но, во всяком случае, мы сможем избежать еще каких-нибудь общественных потрясений.
Джек ответил с невольным юмором:
– Уже с тем, что Айона Макгинли влезла в постель Мойнихэна, Гревилл погиб в ванне, а кухарка вот-вот подаст в отставку, у нас и так хлопот предостаточно! Осталось только кому-нибудь смошенничать в карты.
– Не надо, – хрипло ответила Эмили, – не шути так, даже про себя!
Однако вскоре после обеда, который она провела с величайшим искусством, храбрый вид изменил хозяйке дома. Юдора обедала у себя, но все остальные явились в столовую, вели себя с достоинством и поддерживали вежливую беседу. И лишь потом, когда миссис Рэдли разговаривала в библиотеке с Питтом, она не сдержалась и выплеснула на него все свои страхи и раздражение.
– Что ты уже узнал? – осведомилась она резко.
У ее зятя был измученный, глубоко несчастный вид. Галстук у него развязался, карманы пиджака оттопыривались от набитых туда бумаг, а волосы он, казалось, не причесывал гребнем, а просто пробежался пару раз по шевелюре пальцами.
– Такое впечатление, что это Падрэг Дойл, или Фергал Мойнихэн, либо кто-нибудь из женщин, – сказал он устало. – А может быть, его сын.
– Но Дойл – его шурин! – с отвращением воскликнула миссис Рэдли. – И ради бога, это, конечно, не его сын! Это политическое убийство, Томас. Это, должно быть, Мойнихэн. И почему убийцей не могут быть Макгинли или О’Дэй?
– Потому что во время убийства их видели в другом месте.
– Тогда это Мойнихэн. Его уже застали в постели с женой Макгинли. Почему же ты думаешь, что он не унизится и до убийства? Арестуй его! Тогда, по крайней мере, Джек будет в безопасности.
– Я не могу его арестовать, Эмили. У меня нет доказательств, что убил он…
– Но ты сам говоришь, что это он! – закричала женщина. – Это он, обязательно он! Или кто-нибудь из слуг. Чем занимается Телман? Неужели он не может установить, что это сделал слуга? У них у всех есть свои обязанности, и они все должны отчитаться, где кто был в это время… А что ты делал целый день?
Полицейский хотел было ответить, но в этот момент дверь библиотеки, позади Эмили, скрипнула. Та, однако, не обернулась. Она с ума сходила от страха за мужа.
– Ты никак не помог Гревиллу, охраняя его, так постарайся хотя бы защитить Джека! – воскликнула она. – Ты не должен был позволить ему согласиться на замещение Гревилла. Почему ты не сказал Корнуоллису о том, как велика опасность? Арестуй Мойнихэна, пока он не убил еще и Джека!
Шарлотта, вошедшая в библиотеку, приблизилась к вазе с хризантемами, стоявшей на маленьком столике, выбросила из нее цветы и взяла в руку кувшин с водой, после чего встала напротив сестры. Щеки у нее пылали, а глаза сверкали от ярости.
– Придержи язык, – сказала она, едва сдерживаясь, – или я окачу тебя водой.
– Не посмеешь! – отрезала Эмили. – Джек в ужасной опасности, а Томас и пальцем не хочет…
Шарлотта окатила ее водой с ног до головы. Та разинула рот от изумления.
Суперинтендант вытаращил глаза и протянул руку, словно хотел удержать кого-то из них, но затем снова опустил ее.
– Перестань думать только о себе, – сказала Шарлотта. – Томас никого не может арестовать, пока у него нет доказательств вины. Убийцей может оказаться совсем другой, и что тогда будет со всеми нами? Постарайся обо всем поразмыслить здраво и будь наблюдательней.
От ярости миссис Рэдли онемела, но под рукой у нее не оказалось ничего, чем можно было бы нанести ответный удар. Она круто повернулась на каблуках и, как молния, вылетела из библиотеки, пробежала по лестнице и ворвалась в свою спальню, оглушительно хлопнув дверью. Там хозяйка дома бросилась на постель и замерла, чувствуя себя невероятно несчастной. Она была несправедлива: сначала к Джеку, а сейчас – к Томасу. Последний тоже должен чувствовать себя ужасно… Он не мог предвидеть, что убийство будет совершено кем-то живущим в доме, – никто не мог предположить такого. А теперь она еще и поссорилась с Шарлоттой, которая нужна ей как никогда…
