Гость попрощался, взял шляпу, накинул редингот, поклонился и вышел.
Долгое время Джонатан был молчалив и задумчив. Но всё же я решил обратиться к нему:
– Дядя Джо, я знаю это место.
– Я тоже знаю, сынок. Овраг. Глина, ручьишко внизу. Бросовая землица, пустая. А всё же придётся взять – участок он всё равно перекупит. Упрямый джентльмен этот Осмунд, упрямый.
– Дядя Джо, этот овраг может приносить деньги.
Он пристально посмотрел на меня, пригладил всклокоченную бороду, сел.
– Ты, Томас, всегда удивлял меня тем, как ты думаешь. Мои-то сынишки так не умеют, не дал Господь. Да и сам я – убей меня гром – не знаю, что с этим овражком можно сделать!
– Вода и глина, дядя Джо. Там можно поставить печь и делать кирпич или же черепицу.
– Погоди-ка, сынок, – перебил он меня, – а где взять мастера? Подсобных рабочих? Куда возить на продажу, по какой цене?
Я оживился, подсел к столу, отодвинул какую-то посуду.
– Мастера искать не нужно, я знаю все секреты. Подсобные работы настолько просты, что с ними справятся ваши три сына. Так что здесь не будет ни пенса расходов, разве только на уголь…
– Куда возить продавать? – коротко и деловито спросил Джонатан, тоже двигая по столу посуду.
– И возить не нужно. Всё продадим здесь, на месте.
– Кому?!
Я от волнения сделал паузу, оттянул пальцем завязанный на шее платок и выложил:
– Осмунду Фельтэму.
Какую-то минуту дядька сидел с выпученными глазами и приоткрытым ртом, на мой взгляд, нарочно чуточку преувеличивая изумление. Затем он свёл пальцы в пухлый кулак и бабахнул этим кулаком по столу, выкрикнув:
– Убей меня гром!
Он вскочил и забегал вокруг стола, загибая пальцы и приговаривая:
– За мастера не платить, за рабочих не платить, за перевозку не платить… У нас будет самая дешёвая черепица в графстве! Упрямый джентльмен подсчитает расходы на кровлю для своей мануфактуры, сравнит с нашей ценой и купит черепицу у нас!
– Но, дядя Джо, мы не станем продавать ему черепицу.
Джонатан замолчал, вернулся за стол и, недоверчиво покачивая головой, спросил:
– Что ещё, сынок?
– Мы продадим ему всю кровлю, целиком. Понимаете, дядя Джо, чтобы сделать форму для черепицы, нужно знать секрет, как одна сцепляется с другой. А если мы знаем этот секрет, то сами можем выложить кровлю.
– И взять денежки ещё и за это!
– И взять денежки и за это.
Посерьёзневший Джонатан поднялся, принёс перо, чернила, бумагу и мы занялись расчётами.
На следующий день Джонатан Лей получил в собственность участок земли с овражком, а также заключил подряд на все кровельные работы на мануфактуре Осмунда Фельтэма.
– Теперь не подведи, – сказал он мне за ужином, показывая подписанные бумаги.
Затем сообщил всем домашним:
– Так вот, у сыновей Лея появилось собственное дело. Какая бы ни была прибыль, Томас получит половину. Другую половину, – он посмотрел на троих своих сыновей, – разделите вы. И поверьте мне, это будут немалые деньги!
С мальчишеским азартом мы взялись за работу. Я мастерил формы для черепицы, а двоюродные братья разбирали отданную нам конюшню, очищали и складывали кирпичи. Помимо этого мы заготавливали древесный уголь, известь, бегали к оврагу и колышками размечали место.
Весной мы поставили печь.
Точнее, здесь у нас был целый городок. Навес над печью, сарай для замеса и формовки глины, площадка для черепицы. Джонатан ни разу не появился у нас, хотя бы посмотреть, как идут дела. Всё, что мы делали – мы делали сами.
Непередаваемую радость принёс нам день, когда мы вынули из печи первую партию черепицы. Настоящие, рыже-красные, шершавые, звонкие пластины. Одну из них мы принесли домой, и Джонатан долго вертел её в руках, приговаривая:
– Ах, сынки, ах, деточки…
(А что там, ну, черепица. Всего-то забот – увидеть и перенять чьё-то ремесло.)
Летом, когда стены мануфактуры Осмунда поднялись на нужную высоту, моя мальчишеская команда принялась за кровлю. Нас сопровождали насмешливые выкрики скалящих зубы матросов, но мы отмалчивались.
Разумеется, нужен был кто-то умеющий ставить стропила, и мы нашли его – плотника, одинокого старика, который сидел без пенса в кармане и чрезвычайно нуждался в работе.
За три недели мы выложили кровлю над мануфактурой и прилегающим жилым бараком. Ещё две недели ушло на домик для управляющего и подсобные постройки. На следующий день после окончания работ произошли два события, одно из которых было совершенно неожиданным. Во-первых, нам выплатили целую кучу денег. Во-вторых, от совсем неизвестных людей мы получили два новых заказа на кровельные работы.
МАСТЕР ТОМ
Итак, мы получили новые заказы на нашу черепицу, и впервые в обращении ко мне прозвучало слово «мастер». Этим словом жизнь сказала мне: «ты существуешь».
Мы трудились до поздней осени, пока дожди не стали мешать кровельным работам. Ну а после первых заморозков, сковавших глину, мы остановили печь.
Наконец, настал день, когда мы подвели итог. Вечером, после ужина, Джонатан отослал из столовой женщин и устроил семейный совет. На столе тусклой горкой лежали заработанные нами монеты. От них отняли деньги, причитающиеся старому плотнику, и всё равно осталась значительная сумма. Её разделили, как и было оговорено: половину мне, вторую половину – трём моим помощникам.
Наш плотник, получив расчёт, дрожащим голосом признался, что не ожидал такой щедрости. Он немедленно бросил своё нищее хозяйство и уехал в Бристоль. (Через какое-то время он прислал мне письмо, в котором сообщил, что на паях открывает мастерскую по изготовлению мебели, и просил по этому случаю небольшой кредит. Я тотчас дал ему денег, а когда он их возвращал, то прислал в придачу изящный ларец из красного дерева с отделениями для монет и деловых бумаг.)
Но это случилось зимой, а пока меня ожидало крайне неприятное событие. Бэсси, узнав о том, сколько денег я получил, впала в неистовство. Она перестала разговаривать со мной, в обращении же с домашними выбирала между злостью и яростью. Дом затаился. Высшего напряжения ситуация достигла в один из вечеров, когда Бэсси потребовала, чтобы я вносил деньги за питание. Тут мы увидели второе лицо добряка Джонатана. Его рык разнёсся по всему дому! Он побагровел, вцепился пальцами в край стола и принялся бросать в лицо опешившей жене гневные выкрики, из которых я запомнил лишь то, что дело придумал Том, и организовал его Том, и сыновья Лея имеют теперь кучу гиней
[4]
, да в придачу – бесценный опыт самостоятельных поступков во взрослой жизни, и что, наконец, сам шериф, начальник графства, произнёс однажды: «мастер Томас Локк Лей». (Враньё, конечно.)
