Мулата фехтованию не учили, правда, но опыт Диего нажил богатый, недаром камзол соперника распорот был в паре мест.
В зияния проглядывала окровавленная рубаха.
Сколько бы ещё длилась дуэль, неизвестно, но тут испанец узрел Сухова, отвлёкшись на долю секунды.
Этого времени Диего хватило, чтобы выиграть поединок.
— Всех уделали? — поинтересовался Олег.
— Почти! Четверо в доме засели. Выковыриваем!
— В этом или в том?
— В том!
— Пошли.
Искомый дом корсары окружили плотно, узкие стрельчатые окна были выбиты, из одного выглядывала кокетливая занавесочка — и чёрное воронёное дуло. Выстрел! Мимо…
Железная Рука выстрелил из пистолетов, с обеих рук.
Пули влетели в комнату, чиркнув по стене.
Послушав, как зудят пули, пущенные из дома, Сухов покачал головой и крикнул:
— Сдавайтесь! Или запалим дом! Сгореть не сгорите, но задохнётесь! Поджигать? Или выходите?
— Мы выходим! — отозвался высокий женский голос.
Маша полотенцем, из двери показался пожилой мужчина, крупный и не сказать что худой. Жирный — так будет вернее.
Следом за ним вышел юноша бледный со взором горящим, а последней покинула дом хрупкая женщина в тёмно-синем платье с массой тонких кружев.
В одной руке она несла веер, в другой держала пистолет.
— Надеюсь на ваше благородство, сеньор! — сипло проговорил толстяк, срываясь на одышку. — Единственная вина сеньоры Лауры Риарио де Мартинес в том, что она является супругой хефе — начальника рудника «Каньон дель Оро», ныне отправившегося по делам в Санто-Доминго!
— Браво, сеньор, — насмешливо сказал Сухов. — Очень возвышенно. Я бы с удовольствием повесил самого Мартинеса за то, что мордовал сотни индейцев, но к его законной жене претензий не имею.
Тут законная жена вздёрнула свою хорошенькую головку и сказала:
— Мой муж никого не мордовал, сеньор, а в том, что эти дикари гибли, виноваты они сами.
— Конечно-конечно, сеньора! — подхватил Олег. — Какое они имели право селиться на земле своих предков? И что это за наглость — сопротивляться добрым и милосердным захватчикам, кротко сжигающим индейские деревни и смиренно насилующим туземных девушек! Извините, сеньора Мартинес, но единственные дикари на этом острове, как, впрочем, и во всём Новом Свете, — это испанцы!
Лаура закусила губку, приходя в бешенство. Толстяк попробовал было образумить её, но женщина с негодованием отбросила его пухлую руку.
— Испанцы, сеньор, — сказала она с вызовом, кривя рот, — несут дикарям Слово Божие, поучают этих невежд, не знающих животворящей силы креста!
— Сеньора, эти невежды строили выложенные камнем дороги, по сравнению с которыми лучшие испанские тракты всего лишь жалкие звериные тропы. Они знали астрономию и математику куда лучше европейских мудрецов. И что сделали ваши убогие предки, набившиеся им в просветители? Сожгли майянские книги, каждая из которых стоила куда дороже жалкого золотишка!
— Тем не менее вы явились сюда, сеньор, именно за этим жалким золотишком!
— Ну не оставлять же его! Так, сеньора, насколько я понимаю, перлы моего вразумения завязли в навозной кучке, а посему предлагаю вам закончить дискуссию и удалиться, да поскорее, иначе, боюсь, кто-нибудь из индейцев вздумает сделать вас своею скво!
Гордо задрав носик, супруга хефе удалилась в сопровождении толстяка и юнца.
— Шанго! Что в доме?
— Два трупа! И… и всё!
— Ну и ладно…
Залп из трёх или четырёх мушкетов, раздавшийся за углом, мигом разрушил иллюзию некоего умиротворения. Зачистка продолжалась.
На единственной улочке гарнизонного посёлка, куда выходили дома офицеров, пробирная палата и прочее, уже перебегали корсары из отряда Мулата Диего.
— Командор! Тут эти… крысы конторские! Их куда?
Олег приблизился к группке перепуганных служащих, чьи камзольчики были перепачканы в глине.
Оглядев их по очереди, он обратился к самому старшему:
— Имя!
— Дон Луис Федерико де Силва, — ответил тот, собирая остатки достоинства.
— Сколько золота на складе?
— Там совсем мало… — промямлил дон Луис.
А глазки-то забегали! Сухов усмехнулся и сказал ласково:
— А вот мы сейчас приведём сюда индейцев с рудника! Пусть они тебя сами поспрошают, где золото и сколько его!
Де Силва мигом бухнулся на коленки прямо в пыль:
— Нет, нет! Не надо, я всё скажу! И покажу! И проведу! Ключи у меня!
— Так чего стоишь? Веди! Диего, всё чисто?
— Всех уложили, командор! Кроме этих, — Мулат указал на конторских.
— Порядок… А наши как?
— Одного убило…
— Ч-чёрт… Кого хоть?
— Люка Роше. А Жака Ротонди, который де Бикар-ра, ранило.
Невидимый Пончик отозвался:
— Не опасно! Кровь я остановил. Угу…
— Ясненько… Вперёд, дон Луис!
Тот провёл Сухова не на склад, а в свою контору.
Выстроенная из камня, с толстой дверью и узкими оконцами-бойницами, контора больше походила на маленький форт.
Жёлтый металл находился здесь. Золотой песок и маленькие самородки были расфасованы по кожаным мешочкам, под весом которых проседали толстые деревянные полки в чуланчике, что «исполнял обязанности» сейфа.
«Пудов пять, если не больше!» — прикинул Олег, осматривая хранилище.
— Неплохо для начала, — сказал он и отдал приказ: — Нолан! Это самое… Возьми двоих, и грузите золото на лошадей.
— На наших?
— На наших. Тех, что в конюшнях, отдадим индейцам.
— Слушаю, капитан!
Сухов безразлично посмотрел на конторских и сказал:
— Дуйте отсюда, и чтоб я вас больше не видел.
— Нас же спросят, — заныл дон Луис, — куда делось золото!
— А вы им ответьте, что Капитан Эш его реквизировал. Свободны! А то передумаю.
И конторские служащие удалились по дороге трусцой, прижимая локотки и часто оглядываясь.
— Пошли, Яр, — сказал Олег, — освободим заключённых. Катакоа, ты тоже со мной, будешь переводчиком.
На рудник вели ворота, уходившие под вал.
Сырую арку, выложенную брёвнами в накат, перегораживала металлическая решётка. Ещё одни ворота открывались с другой стороны вала, выводя в карьер.
Когда створки разъехались, скрипя несмазанными навесами, Сухов увидел индейцев, сбившихся в толпу.
