И городишко будто вымер.
Олег спешился у местной таверны, вспомнив сеньориту из Сан-Фернандо, и переступил порог заведения. Вроде бы никого, но кто-то же шмыгнул в кухню! Или ему показалось?
Заглянув за прилавок, Сухов обнаружил несколько серебряных монет и усмехнулся.
Откупиться решили! Ну-ну…
Не обращая внимания на чуланчик, где хранились дрова, а сейчас кто-то прятался, Олег и Шекер-ага перетаскали в зальцу здешние яства — тартильи, бобы с говядиной, ещё тёплые, зелень, а из подвальчика подняли кувшины с терпким, сладким вином, не крепким, зато холодненьким.
Поели на славу.
— Всё, выметайтесь! — скомандовал Сухов. — Много есть вредно.
Похохатывая, корсары повалили на улицу, а Олег постучал в дверь чуланчика:
— Эй, сеньор! Или сеньорита! Спасибо за обед, было вкусно. Деньги на столе.
— Спасибо, сеньор командор, — ответил ему голос, глухой и дрожащий.
Усмехнувшись, Олег вышел, оставив на столе два золотых.
Плата, конечно, излишне щедрая, но это тоже плюс Капитану Эшу.
Кавалькада покинула пыльную улочку селения и съехала с набитого тракта — план по устрашению мирного населения был выполнен, пора и отдохнуть.
Лагерь устроили в живописном месте — и не подберёшься незаметно, и тенёк, и водичка рядом. И коням травка.
Повалявшись на этой самой травке-муравке, Сухов заскучал.
Врут, когда говорят, будто воины бывалые о покое мечтают да о тихой гавани.
Дашь им недельку покоя — и взвоют, обратно на войну запросятся или на какое иное горячее дело.
На что ещё им силу растратить и быстрый ум, способный мгновенно оценить ситуацию и найти то единственное решение, которое и жизнь спасёт отряду, и победу одержать поможет?
Быстрота реакции, глазомер, изумительная координация движений, мастерское владение оружием — куда все эти навыки девать в тихой гавани? Тараканов шлёпать тапком?
Впрочем, Олегу «повезло», долго скучать ему не пришлось — к их лагерю подъехал одинокий всадник.
Им оказался старый знакомый — Гуанакачири.
Индеец был ранен, но не слишком серьёзно, видимо, пуля пробила навылет левое плечо.
Сухов, чуя, что тайно прибыл не зря, вышел его встречать.
— Приветствую тебя, Гуанакачири!
Краснокожий ударил себя кулаком в грудь.
— Мой привет тебе, Капитан Эш!
— Проходи к костру, устраивайся.
Пончик, конечно же, не сдержался и набил табачком калумет, подаренный Олегу вождём ирокезов.
Таино с почтением принял трубку и вдохнул ароматный дым. Закашлялся с непривычки, побурел, но лицо сохранил — передал трубку Сухову, а тот пустил её по кругу.
— Как ты нашёл нас? Хотя о чём я спрашиваю…
Гуанакачири наметил улыбочку.
— Жители указывать путь, — сказал он, — а то место, где вы свернуть… сворачивать с дороги, не видно только ребёнок… ребёнку.
— Ну да, — фыркнул Шурик, — целый табун прогнали, считай! Угу…
— Как идёт твоя война, Гуанакачири?
Индеец закаменел лицом.
— Нас мало, — сказал он с горечью, — нас гораздо более мало, чем могло быть, ибо даже те, кто живёт и способный поднять копьё, сдались. Скоро нас всех… поубивать. И на Гористом острове
[38]
оставаться жить одни испанцы… Что ж, такова наш… наша судьба. Испанцы иметь верование в загробная жизнь… И мы постараться, чтобы побольше-побольше кастильских собак иметь встреча со своими предками до срока!
Тут и трубка, почти уже выкуренная, вернулась к Гуанакачири.
Затянувшись, он выпустил струю дыма и продолжил:
— Капитан Эш, ты просил, чтобы мы находить тебя, если испанцы пойдут войной…
— Ага… — заинтересовался Олег. — Пошли, значит?
Индеец значительно кивнул.
— Два капитана ведут две сотни и ещё полсотни солдат. Все они хотят твоей смерти.
— Много хотят! — фыркнул Сухов. — Но мало получат.
Последующие три дня подтвердили весть, переданную Гуанакачири, — испанцы стали на тропу войны.
Те самые два капитана привели своих вояк в Эль-Пуэбло-де-Сан-Педро-дель-Фуэнте-де-Сан-Джерони-мо, и у жителей появилась масса причин сравнивать «любезных и порядочных пиратов» с разнузданными и грубыми солдатами.
А после началась игра в кошки-мышки.
Конные разъезды лансерос шмыгали по всей округе, выслеживая корсаров, а корсары то и дело беспокоили лансерос, нападая и тут же уходя, ибо вступать в сражение с воинством Руя Фернандеса де Фуэмайора и Франсиско Туррильо де Иельвы Сухов не собирался — пасть смертью героев не входило в его планы.
Тем более что он полагал истинным геройством не гибель, а выживание в самых сложных условиях.
Умереть — легко, гораздо сложнее жить, нанося урон врагу.
Однако даже легендарному везению Капитана Эша положен предел.
Случилось так, что корсаров искусно заманили в ловушку, словно тех мустангов, загнанных в Конскую долину.
Сказалось незнание местности и численное превосходство испанцев — двое на одного.
Когда капитан де Фуэмайор со всеми своими лансерос погнался за командой «Феникса», Олег отступил в горы.
Он сплоховал в Крестной долине — она была названа так потому, что долин было как бы две, существующих в образе громадного перекрёстка.
Если бы Сухов тогда свернул налево, то он бы вырвался из теснин на плоскогорье, к засушливому плато.
Однако узкая зелёная долина, открывавшаяся по левую руку, была закрыта для корсаров — оттуда напирали конники капитана де Иельвы.
А путь направо был, мягко говоря, пересечённым — громадные обломки скал, осыпи и глубокие промоины представляли собой дорожку ноголомную и травмоопасную.
И Олег поскакал прямо.
А прямо открылась большая круглая долина с рощами деревьев и травянистыми лугами. Потом тропа увела корсаров на подъём между двух скальных гряд — и завела в ещё одну долину, замкнутую со всех сторон отвесными скалами. Тупик.
Конники покрутились-покрутились и поняли, что выход находится там же, где и вход. И он был наглухо закупорен.
Лансерос от души веселились, покидая сёдла.
Выстраиваясь в шеренги с готовыми к бою мушкетами, они ожидали, что корсары попрут на прорыв.
Однако Сухов не стал их радовать.
Выставив мушкетёров оборонять узковатый проход, он поднялся на вершину скалы. Со стороны «их» долинки подъём был некрут и прост, но вот противоположный склон спадал отвесной и гладкой стеной, достигая высоты пятиэтажного дома. Не спрыгнешь!
