Тот принял его сразу же, как только закончил беседу с неким весьма словоохотливым клиентом.
– Да? – обратился он к сержанту с нескрываемым интересом. – Что случилось?
Коротко и ясно Ивэн изложил ему все, что удалось узнать Эстер. Рэтбоун внимательно выслушал его. Сначала лицо адвоката выразило изумление, затем – испуг и гнев. Каким бы юным и неопытным ни был Ивэн, но он ясно видел, что Рэтбоуном владеет не только профессиональное любопытство.
Затем сержант передал мнение Монка и в заключение поведал о реакции Ранкорна.
– В самом деле, – задумчиво молвил Рэтбоун. – Что ж… Очень тонко, но кое для кого может обернуться достаточно толстой веревкой. И достаточно крепкой.
– Что вы предпримете? – спросил Ивэн. – Ранкорн не допустит нового расследования по этому делу.
Адвокат одарил его обаятельной улыбкой.
– Вы полагаете, он настолько всесилен?
– Нет, но… – Ивэн пожал плечами.
– Я обращусь сразу в министерство. – Рэтбоун закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди. – Расскажите мне все с самого начала – и как можно подробнее.
Ивэн послушно исполнил его просьбу.
– Благодарю вас. – Адвокат встал. – А теперь – не согласитесь ли вы сопровождать меня? Я сделаю что могу, и, если все сложится удачно, вы прихватите с собой констебля, и мы с вами произведем арест. Чем раньше – тем лучше. – Лицо его потемнело. – Насколько я понял из ваших слов, леди Мюидор уже в курсе, какая гроза надвигается на ее семейство.
Рассказав обо всем Монку, Эстер с неохотой вернулась в дом – мокрая, продрогшая, не знающая, как объяснить свою отлучку. На лестнице ее встретила Араминта.
– Господи! – сказала она изумленно и недоверчиво. – Вы что, принимали ванну не раздеваясь? Как вам пришло в голову выскочить под дождь без накидки и капора?
Эстер попыталась что-нибудь придумать – и не смогла.
– Ужасная глупость с моей стороны, – сказала она, словно это могло быть оправданием.
– Действительно! – согласилась Араминта. – О чем вы думали?
– Я… э…
Глаза леди сузились.
– У вас есть поклонник, мисс Лэттерли?
Вот и объяснение. А почему бы и нет? Эстер мысленно возблагодарила Бога и потупилась. Щеки ее пылали, что было очень кстати.
– Да, мэм.
– Вам повезло, – язвительно сказала Араминта. – Внешность у вас простоватая, да и выглядите вы старше двадцати пяти. Я бы на вашем месте не раздумывала.
И она прошла мимо, шурша юбками.
Эстер, пробормотав проклятие, ринулась вверх по лестнице. Молча проскочив мимо изумленного Киприана, она влетела в свою комнату, сорвала с себя мокрую одежду и принялась напяливать сухую.
Мысли ее лихорадочно работали. Что предпримет Монк? Расскажет Ивэну, а тот – Ранкорну. Можно себе представить, в какое бешенство тот придет. Но он ни за что не начнет доследование!
Переодевшись и приведя себя в порядок, Эстер вновь приступила к своим обязанностям. После того, что она натворила, ей очень не хотелось встречаться с леди Беатрис, но выбора не было. Кроме того, Эстер преклонялась перед этой женщиной, понимая всю ее боль – нынешнюю и грядущую.
С колотящимся сердцем и влажными ладонями она подошла к двери и постучала.
Обе сделали вид, будто утреннего разговора не было вовсе. Леди Беатрис затеяла легкую беседу – все больше о прошлом: о том, как она впервые встретилась с Бэзилом, какой была при этом обворожительной, хотя слегка и побаивалась своего будущего мужа. Она вспоминала о своем детстве, проведенном с сестрами в Бэкингемшире; о рассказах ее дяди про Ватерлоо, про великолепный бал в Брюсселе накануне сражения, про поражение императора Наполеона и освобождение Европы, про танцы, фейерверки, огромные пушки, про прекрасных коней. Однажды, еще ребенком, леди Беатрис была представлена самому Железному Герцогу
[10]
. Теперь она вспоминала обо всем этом с мягкой печальной улыбкой.
Потом она рассказала о смерти старого короля Вильгельма IV и коронации юной королевы Виктории. Зрелища великолепнее Беатрис в жизни своей не видела. Сама она тогда была в расцвете красоты, все ею восхищались…
Подошло время ленча, а затем и чаепития. Леди Беатрис снова начала волноваться. Щеки ее загорелись, в глазах появился лихорадочный блеск.
Если кто-то и обратил внимание на их отсутствие, то не слишком по этому поводу беспокоился. Во всяком случае, в спальню леди Беатрис за весь день никто не заглянул.
Уже смеркалось, когда раздался стук в дверь.
Леди Беатрис побледнела, испуганно взглянула на Эстер, затем с усилием негромко произнесла:
– Войдите.
Вошел Киприан – встревоженный, озадаченный, но пока еще не испуганный.
– Мама, там снова явилась полиция, но на этот раз не Монк, а сержант Ивэн с констеблем. С ними еще тот несносный адвокат, что защищал Персиваля.
Леди Беатрис поднялась, покачнулась.
– Я сойду вниз.
– Полагаю, они хотят о чем-то поговорить с нами, но о чем именно, сказать отказываются. Видимо, придется подчиниться, хотя я не понимаю, что они еще желают выяснить.
– Боюсь, мой дорогой, они желают выяснить кое-что весьма неприятное.
– Но что тут осталось выяснять?
– Многое, – ответила она и оперлась на его руку.
В гостиной уже собралось все семейство, включая Септимуса и Фенеллу. У дверей стоял Ивэн, рядом с ним – констебль в мундире. Оливер Рэтбоун вышел на середину комнаты.
– Добрый день, леди Мюидор, – почтительно поклонился он.
– Добрый день, мистер Рэтбоун, – с легкой дрожью в голосе ответила она. – Я так понимаю, что вы явились сюда спросить меня о пеньюаре?
– Да, – тихо подтвердил он. – Я сожалею, что мне приходится это делать, но выбора у нас нет. Лакей Гарольд позволил мне осмотреть ковер в кабинете… – Рэтбоун обвел взглядом лица собравшихся. Никто не пошевелился, никто не издал ни звука. – Я обнаружил кровавые пятна на ковре и на рукоятке ножа для разрезания бумаги. – Изящным жестом он извлек из кармана нож и медленно повернул его для всеобщего обозрения. По лезвию скользнули блики.
Майлз Келлард стоял неподвижно, брови его были недоуменно сдвинуты.
Киприан имел несчастный вид.
Сэр Бэзил смотрел не моргая.
Араминта стиснула кулачки так, что побелели костяшки пальцев. Лицо ее было бледным, как бумага.
– Я надеюсь, ваш жест имеет определенную цель? – раздраженно сказала Ромола. – Ненавижу мелодрамы. Объясните, в чем дело, и прекратите этот балаган.
