– Я не знаю. Муж уволил ее, и я вынуждена прийти к выводу, что она и сама в какой-то степени была виновата в случившемся. Это вполне возможно. – Леди Беатрис глубоко вздохнула. Монк видел, как судорожно сжалось ее горло. – Не исключено, что горничная давно уже состояла в любовной связи с третьим лицом, забеременела – и, чтобы уберечь себя, постаралась обвинить кого-то из хозяев, надеясь, что семейство о ней позаботится. Такое, к сожалению, случается довольно часто.
– Да, к сожалению, – согласился Монк, стараясь говорить по возможности безразлично. Он ни на секунду не забывал о присутствии Эстер и мог себе представить, что она сейчас чувствует. – Но если горничная и питала такие надежды, то ее постигло тяжкое разочарование, не правда ли?
Леди Беатрис побледнела и чуть откинула голову, словно уклоняясь от удара.
– Это ужасный поступок, мистер Монк, – безосновательно возвести на кого-то подобное обвинение.
– Вот как? – язвительно переспросил он. – Мне показалось, что для мистера Келларда эта история кончилась вполне благополучно.
Леди Мюидор предпочла не обратить внимания на его тон.
– Лишь потому, что мы не поверили горничной!
– В самом деле? – спросил Монк. – А я полагал, что сэр Бэзил ей поверил. Так он мне, во всяком случае, сказал.
Леди Мюидор сглотнула и слегка сжалась в кресле.
– Чего вы хотите от меня, мистер Монк? Даже если она была права, а Майлз виновен, какое это все имеет отношение к смерти моей дочери?
Уильям уже пожалел, что повел беседу излишне резко. Горе леди Беатрис было глубоко, но она не уклонялась от вопросов, и в словах ее не чувствовалось враждебности.
– Это послужит доказательством, что мистер Келлард привык потакать своим инстинктам, – тихо объяснил он, – не заботясь о чувствах других людей и сознавая собственную безнаказанность.
Лицо леди Беатрис стало таким же белым, как платок, который она стискивала в руке.
– Вы предполагаете, что Майлз пытался силой добиться близости с Октавией? – Эта мысль была ей отвратительна. Теперь опасность грозила еще одной ее дочери. Монк почувствовал угрызения совести, но выбора у него не было.
– Вы считаете это невозможным, мэм? Я слышал, она была привлекательная женщина, а он даже не скрывал своих симпатий к ней.
– Но… Но она ведь не… Я имею в виду… – Голос ее пресекся, у нее явно не хватало сил произнести это вслух.
– Нет-нет, миссис Хэслетт не была обесчещена подобным образом, – заверил Монк. – Но возможно, зная о его намерениях, она заранее вооружилась для защиты ножом, которым и была в итоге убита.
– Это… нелепость! – запротестовала леди Беатрис, широко раскрыв глаза. – Изнасиловать горничную – одно дело, но проникнуть целенаправленно и хладнокровно среди ночи в спальню собственной невестки с той же целью… Это… совсем другое, это чудовищно!
– А так ли уж велик шаг от одного до другого? – Инспектор чуть подался вперед; голос его был тих, но настойчив. – Вы действительно полагаете, что Марте Риветт пришлось легче? Уж не потому ли, что она была моложе, боязливее, беззащитнее? Кто мог защитить горничную?
Лицо леди Беатрис приобрело пепельный цвет. Теперь уже не только Эстер, но и Монк стал опасаться, что она вот-вот упадет в обморок. Эстер сделала шаг вперед, не сводя глаз с леди Мюидор.
– Это ужасно! – У леди Беатрис перехватило дыхание. – Вы утверждаете, что мы не заботимся должным образом о наших слугах, что мы ведем себя с ними… непорядочно?
Извиняться не имело смысла – леди Беатрис очень точно уловила смысл, заложенный в словах Уильяма.
– Не совсем так, мэм. Я имел в виду лишь одного мистера Келларда. Да еще, пожалуй, то, что избавить вашу дочь от позора и потрясений и сохранить в тайне от нее поступок мужа означало для вас уволить девушку, причем так, чтобы никто об этом не узнал.
Леди Беатрис сжала ладонями виски, нарушая безупречность прически, и несколько секунд хранила молчание. Наконец она подняла глаза.
– А что нам оставалось делать, мистер Монк? Узнай об этом Араминта, жизнь ее была бы разрушена. Она не могла бы жить с ним дальше и развестись тоже не могла. Он ведь не оставлял ее. Супружеская измена мужа – еще не повод для развода. Вот если изменяет жена – это совсем другое дело. Вам это должно быть известно. Все, что остается женщинам, – это молчать, чтобы не стать предметом насмешек и презрения. Она ни в чем не виновата, и она – моя дочь. Неужели вы сами не защищали бы свое дитя, мистер Монк?
Уильяму нечего было ответить. Такая любовь к своему ребенку, нежность и ответственность за его судьбу были незнакомы Монку. У него не было детей, а из родственников осталась лишь сестра Бет. Он вспомнил, как они гуляли с ней последний раз по берегу моря, с каким обожанием и преданностью смотрела она на него, как он заботливо помогал ей взобраться на очередной обломок скалы, пока они не вышли к пляжу, и теплые недавние воспоминания нахлынули вдруг на Монка.
– Наверное, защищал бы, мэм. Но, имей я дочь, она, скорее всего, работала бы горничной, как Марта Риветт, – безжалостно сказал он и увидел, как на лице леди Беатрис отразились вина и боль.
Дверь открылась, и вошла Араминта с вечерним меню в руке. Она удивленно взглянула на Монка, затем повернулась и всмотрелась в лицо матери. На Эстер, как и следовало ожидать, она внимания не обратила.
– Мама, ты плохо выглядишь. Что случилось? – Она снова повернулась к Монку, глаза ее осуждающе вспыхнули. – Моя мать нездорова, инспектор. Неужели вы не можете оставить ее в покое хотя бы из вежливости? Она все равно не скажет вам ничего нового. Мисс Лэттерли откроет вам дверь, а лакей вас проводит. – Араминта повернулась к Эстер, и в голосе ее зазвучало откровенное раздражение: – Мисс Лэттерли, приготовьте маме лекарственный отвар и дайте нюхательной соли. Думаю, вам не надо напоминать, в чем заключаются ваши обязанности. Впредь относитесь к ним более ответственно, иначе нам придется подыскивать другую сиделку.
– Я здесь с разрешения сэра Бэзила, миссис Келлард, – сухо сказал Монк. – Мы обсуждаем весьма больную тему, и если мы этого не сделаем, следствие затянется, причинив вам новые неприятности. В доме произошло убийство, и леди Мюидор не меньше других заинтересована в том, чтобы убийца был найден как можно скорее.
– Мама? – Араминта вопросительно взглянула на леди Беатрис.
– Да, конечно, – очень тихо произнесла та. – Я подозреваю…
Глаза Араминты широко раскрылись.
– Подозреваешь? О… – Внезапно какая-то пугающая мысль вторглась в ее сознание, и она медленно повернулась к Уильяму. – О чем вы беседовали, мистер Монк?
Леди Беатрис набрала воздуху в легкие, но так ничего и не сказала. Вместо нее заговорил инспектор.
– Леди Мюидор уже ответила на все мои вопросы, – произнес он. – Благодарю вас за предложенную помощь, но наш разговор касался неизвестных вам фактов.
