Араминта побледнела, но ни один мускул не дрогнул на ее лице.
– Да, – тихо и медленно проговорила она. – Это пеньюар Октавии. Она была в нем вечером – перед самым убийством. Мы перемолвились с ней на лестнице; она как раз шла пожелать маме доброй ночи. Я очень ясно его помню – кружевные лилии. Мне всегда нравился этот пеньюар. – Араминта глубоко вздохнула. – Могу я спросить, где вы нашли его? – Ее лицо стало цвета шелка в руках Монка.
– За выдвижным ящиком в комнате Персиваля, – ответил он.
Араминта осталась неподвижной.
– О! Понимаю.
Уильям подождал продолжения – и не дождался.
– Как бы вы сами объяснили этот факт? – спросил он тогда, вглядываясь в ее лицо.
– Как? – Она судорожно сглотнула. – А как еще можно это объяснить! – Араминта была явно смущена, но ни ярости, ни жажды отмщения в ее глазах Монк не увидел. Возможно, и то и другое она почувствует чуть позже. – Единственное приемлемое объяснение: убив Октавию, он спрятал этот нож, потому что у него не было возможности от него избавиться.
Монку было жаль ее, но прервать разговор он не имел права.
– Зная характер Персиваля, миссис Келлард, как по-вашему: спрятал бы он такую страшную улику в собственной комнате или же все-таки в каком-либо другом, более безопасном месте?
Тень улыбки скользнула по ее лицу. Даже теперь она была способна уловить горькую иронию в словах Монка.
– Среди ночи, инспектор, да еще и сразу после убийства самым безопасным местом кажется именно собственная спальня. Возможно, он намеревался потом все это перепрятать, но не представился удобный случай. – Араминта глубоко вздохнула, и ее брови взмыли вверх. – Ему нужна была полная уверенность в том, что никто его при этом не заметит, насколько я понимаю.
– Конечно. – Возражать не имело смысла.
– Тогда стоит поговорить с самим Персивалем. Вы справитесь с ним, если он применит силу, или прислать вам на помощь кого-нибудь из грумов?
Как практично!
– Благодарю вас, – ответил Монк. – Но я думаю, нам с сержантом Ивэном это не понадобится. Спасибо за помощь. Мне крайне не хотелось тревожить вас, но нам было важно опознать пеньюар. – Он бы не ограничился столь сухими словами, будучи уверенным, что соболезнование с его стороны Араминта не сочтет неуместным. Такая женщина принимает лишь знаки уважения и довольствуется признанием ее удивительной отваги.
– В этом была необходимость, инспектор, – несколько чопорно произнесла она.
– Мэм! – Инспектор поклонился, как бы принося извинения, и в сопровождении Ивэна направился в комнату дворецкого, где попросил Филлипса вызвать Персиваля.
– Конечно, – ответил тот замогильным голосом. – А могу я спросить, сэр, вы действительно что-то нашли во время обыска? Так говорят горничные, но они еще слишком молоды, и у них не в меру богатое воображение…
– Да, нашли, – ответил Монк. – Пеньюар миссис Хэслетт и потерянный нож миссис Боден. Скорее всего, этим ножом ее и убили.
Филлипс так побледнел, что Монк даже испугался, как бы дворецкий не упал в обморок. Однако опасение было напрасно – Филлипс держался прямо, как солдат на параде.
– А могу я спросить, где именно вы нашли все это? – Обращение «сэр» Филлипс на этот раз опустил. Он ведь был дворецким, то есть стоял на общественной лестнице куда выше, чем полицейский. Даже при нынешних трагических обстоятельствах он не забывал об этом ни на минуту.
– Думаю, сейчас не следует все разглашать, – холодно ответил Монк. – Куда важнее узнать, кто положил туда эти вещи.
– Понимаю. – Получив отпор, Филлипс почувствовал себя слегка задетым. Он привык распоряжаться слугами, но полиция ему не подчинялась. – И что же вы в таком случае от меня хотите? Я, конечно, рад буду вам помочь. – Последние слова прозвучали как пустая любезность; выбора у мистера Филлипса все равно не было.
– Премного благодарен, – сказал Монк, пряча усмешку. Дворецкий не понял бы его внезапного веселья. – Мне нужно побеседовать со слугами: сначала – с Гарольдом, затем – с камердинером Роудзом и, наконец, с Персивалем.
– Разумеется. Если хотите, вы можете расположиться у миссис Уиллис.
– Благодарю вас, это как раз то, что нужно.
Гарольд и Роудз уже не представляли для Уильяма никакого интереса, но для виду он спросил их о том, где они находились в день убийства и запирали ли свои комнаты. Ответы их ничего нового не дали, да Монк на это и не рассчитывал.
Персиваль переступил порог комнаты, уже зная, что дела его плохи. Он был куда сообразительнее, нежели первые два собеседника Монка, и, возможно, его что-то насторожило в поведении Филлипса. Кроме того, до него должны были дойти слухи о каких-то находках в комнате одного из слуг. Он знал, что семья испугана. Он видел домочадцев ежедневно, слышал, как они обмениваются мнениями, замечал подозрение в их глазах, чувствовал, что отношение к нему изменилось. В конце концов, он и сам пытался напустить Монка на мистера Келларда. Вполне вероятно, что члены семьи могли поступить точно так же в отношении кого-либо из слуг. Самого Персиваля, например. Он переступил порог со страхом; мышцы его были напряжены, бледное лицо подергивалось.
Ивэн сразу же молча занял пост между Персивалем и дверью.
– Да, сэр? – обратился лакей, не дожидаясь, пока инспектор сам с ним заговорит. Он заметил маневр Ивэна и прекрасно понял его смысл.
Вытащив руки из-за спины, Монк протянул их Персивалю; в левой был нож, в правой – окровавленный пеньюар. С минуту он пристально вглядывался в лицо лакея. Персиваль был удивлен, озадачен, встревожен, но ужаса в его глазах не было. Мало того, в них даже на секунду мелькнула надежда. Совсем не та реакция, какую можно ожидать от изобличенного убийцы. В этот момент Уильям поверил окончательно, что Персиваль ничего не знал о спрятанных в его комнате уликах.
– Приходилось вам видеть эти вещи раньше? – спросил Монк. Ответ он знал заранее, но надо же было с чего-то начать разговор!
Персиваль был бледен, хотя успел обрести относительное спокойствие. Он уже понял, какая именно опасность ему грозит, но даже это было лучше, чем полная неизвестность.
– Наверное. Похожий нож я видел на кухне. Шелк – возможно, в прачечной. Но, конечно, не в таком виде. Этим ножом убили миссис Хэслетт?
– Похоже на то. Вам так не кажется?
– Кажется, сэр.
– Не желаете ли узнать, где мы все это нашли? – Монк покосился на Ивэна и заметил на лице сержанта то же самое сомнение, что мучило его самого. Если Персиваль притворялся, то это был великий актер – или потрясающий дурак, не понимающий, что никакое притворство ему уже не поможет.
Лакей осторожно пожал плечами, но предпочел промолчать.
– За ящиком вашего комода.
Вот теперь Персиваль испугался по-настоящему. Кровь отхлынула от его лица, на лбу выступил холодный пот. Он открыл рот, пытаясь что-то сказать, но у него перехватило горло.
