Но довольно о призраках.
– Как ты выкручиваешься с деньгами? – спросила она, стараясь не выглядеть слишком любопытной.
– Квартира – это наша унаследованная собственность, другого наследства у нас нет, но Давид был застрахован, и эта страховка теперь выплачивается оставшимся в живых наследникам. Таких наследников трое – я, Александр и Ханнелора. Фактически я получаю часть денег, и на них мы живем.
– Что ты будешь делать потом? Вернешься в полицию?
Юлия покачала головой:
– Нет, пойду учиться в архитектурное училище. Если я буду экономить страховые деньги.
Она налила пол-литра воды в кастрюлю и поставила ее на огонь.
– Можно спросить тебя об одной вещи? Тебе что-нибудь известно о поездках Давида в Марокко?
Юлия удивленно воззрилась на Аннику:
– В Марокко? Нет, ничего. Зачем ему было туда ездить?
– Он никогда в разговорах не упоминал Марокко? Может быть, он там кого-нибудь знал?
– Почему ты спрашиваешь?
Анника ответила не сразу:
– Кажется, у него там есть родственники…
Юлия достала из холодильника масло и мешалку из шкафа, налила немного молока в кофейную кружку. Положила туда же масло и поставила кружку в микроволновую печь, задала две минуты и включила ее.
– Один раз он говорил что-то о Марокко, и это как-то было связано с его отчимом Торстеном. Торстен исчез в Марокко, когда Давид был еще подростком.
Анника сидела молча, изо всех сил напрягая память. Юлия что-то уже говорила об исчезновении отчима Давида.
– Давид никогда не рассказывал, что случилось с его отчимом?
Юлия достала три тарелки, стаканы и столовые приборы.
– Думаю, что Давид так полностью от этого удара и не оправился. Они с отчимом были очень близки. Своего родного отца он не знал, и Торстен был для него очень важен. – Она вдруг застыла. – Это было зимой. До того как Давид побывал в высшей школе полиции.
Анника взяла стопку тарелок и расставила их на столе.
– Когда вы жили в Эстепоне, Давид мог съездить в Марокко на поиски Торстена?
Юлия удивленно посмотрела на Аннику:
– Нет, тогда уже прошло бог знает сколько лет. Нет, не думаю.
Микроволновая печь трижды пропищала, молоко согрелось, а масло расплавилось. Юлия принялась размешивать смесь.
– Александр, иди есть!
Мальчик тотчас явился из своей комнаты и подошел к Аннике.
– Ты заняла мое место, – сказал он.
Голос его стал грубее с тех пор, как Анника в последний раз слышала его в лесу.
– Ты сядешь здесь, Александр, – сказала Юлия и показала на застеленный стул возле торца стола.
Лицо мальчика исказилось гримасой, а из горла вырвался недовольный рык. Он бросился на пол и принялся извиваться, дико кричать и биться ногами об пол. Анника осторожно отошла назад. Юлия не выказала ни удивления, ни отчаяния. Она склонилась к мальчику, взяла его на руки и принялась ласково убаюкивать.
– Сегодня тебе придется посидеть здесь, – сказала она и посадила ребенка на стул.
Он враждебно посмотрел на Аннику, но потом схватил нож, вилку и с аппетитом набросился на пирожки.
– Кетчуп? – спросил он с набитым ртом.
– Сегодня у нас нет кетчупа, – ответила Юлия.
Анника молча ела порошковое пюре и полуфабрикат пирожков. Конечно, ее сын был бы тоже недоволен в такой ситуации, но он не видел, как убивали его отца.
– Можно я пойду к себе? – спросил он, покончив с едой.
– Скажи «спасибо» и убери за собой посуду.
– Спасибо, – сказал мальчик, слез со стула, взял со стола стакан, тарелку, нож, вилку и положил все это в мойку.
Потом он, не оглянувшись, вышел с кухни в свою комнату и закрыл за собой дверь.
– Мне помогают семь лет службы в полиции, – сказала Юлия и вымученно улыбнулась. – Кофе?
Анника посмотрела на часы.
– Мне пора идти, – сказала она. – Ты сейчас общаешься со свекровью?
Юлия налила воды в кофеварку и поставила на стол жестяную банку с кофе.
– Не больше, чем обычно, – ответила она. – Мы ездили к ней перед праздником, но она только ходит кругами и ищет Давида. Это становится странным, поэтому мы пока не будем туда ездить.
– В каком доме престарелых она живет?
– В Рамсмуре.
– Где это?
– В Накке. Это недалеко, но машины у нас нет, а ездить общественным транспортом туда тяжело. Поэтому еще мы нечасто ее навещаем.
– Ты не возражаешь, если ее навещу я? – спросила Анника.
Юлия вскинула голову:
– Зачем тебе это надо?
Анника решила ответить честно.
– Помнишь, я спрашивала тебя, не знаешь ли ты женщину по имени Вероника Сёдерстрём или Вероника Паульсон?
Юлия задумалась, но потом кивнула:
– Это жена знаменитого хоккеиста.
Юлия засыпала кофе в фильтр и включила кофеварку.
– У меня есть причины думать, что Давид знал ее в детстве, – сказала Анника. – Ты никогда не говорила об этом с Ниной?
Юлия удивленно покачала головой:
– Зачем мне было с ней об этом говорить?
– Нина как-то рассказала мне, что они росли вместе – Давид, Филипп Андерссон, Ивонна Нордин и Вероника Паульсон.
Юлия вздрогнула при упоминании имени Ивонны.
– Мы как-то уже говорили, что эти дети жили как братья и сестры. Значит, их родители хорошо знали друг друга, или, по крайней мере, их матери. Ты ничего не слышала о женщине по имени Астрид Паульсон?
Юлия поправила фильтр.
– Она была одной из жертв убийства в Испании этой зимой?
– Да, – подтвердила Анника. – Это была мать Вероники Сёдерстрём. Ты не слышала это имя в какой-то другой связи?
Юлия покачала головой.
– Астрид Паульсон, мать Нины и твоя свекровь Ханнелора были хорошо знакомы.
– В самом деле?
– Мать Нины, Ивонны и Филиппа звали Сив. Ты ее знала или нет?
Юлия поставила на стол две кружки.
– Она умерла как раз на другой день после того, как мы поженились. У Сив был небольшой грех. Она была законченной алкоголичкой. Ты пьешь черный кофе?
– Да, черный. Настоящего отца Давида звали Клас Линдхольм. Что произошло с ним?
– Его родители развелись, когда Давиду не исполнилось и года, – сказала она и села за стол. – Он уехал, куда, я не знаю. С тех пор они не общались. Он умер несколько лет назад, но Давид даже не поехал на похороны.
