В Гудагордене стало тихо и печально. Отец вознаградил себя проповедью и призвал себя и хуторских к покаянию, говоря о семени, попавшем на дурную почву. Можно терпеть приемных детей, но взрослые батраки должны в поте лица зарабатывать хлеб свой, чтобы не быть битыми хозяином дома.
Скоро отцу и Ангелу пришлось одним сеять и молотить, и работа измотала их. Невзирая на упования отца на Божью помощь, они не успевали до морозов выкопать картошку.
О беглянках не было ни слуху ни духу, и отец взял еще несколько приемных детей. Но девочки, которые всегда готовы дать тягу, были ему теперь не нужны, он брал работоспособных парней. Он держал их в черном теле, чтобы они лишились всякой воли, он до крови вколачивал в их спины заповеди Господни. Он заставлял их работать до полного изнеможения, чтобы в их головы не могла даже закрасться мысль о бегстве. Если же они все-таки бежали, то он не разыскивал их, оставляя на милосердную волю Бога и благорасположение небес.
Ангелу было четырнадцать, когда на хуторе появился Грегориус.
Он был не похож на других мальчиков, ибо был смуглым, худым и скромным, никогда первым не начинал драку, не орал и не сквернословил. У него была необыкновенная улыбка, и другие мальчики уважали его, а может быть, даже и побаивались. Те, кто нападал на него, просыпались утром с синяками или попадали в какие-нибудь неприятные ситуации.
Ангел потянулась к нему, как мотылек тянется к свету, и, подобно мотыльку, обожгла об этот огонь свои крылышки так, что уже никогда больше не могла летать.
Ей было пятнадцать лет и восемь месяцев, когда мать заметила, что она беременна, но Грегориуса к тому времени уже много недель не было на хуторе. Отец до крови бил ее по спине, по ногам и между ног; плеть должна была выбить из ее плоти пагубную страсть, но единственное, чего смог добиться отец, – это оставить на ее теле неизгладимые рубцы. Потом Ангела заперли на сеновале, в той самой комнате, где жили Девочка-тролль и Принцесса, спавшие под разукрашенным морозом окном. Так же как и ее предшественницы, она вылезла на крышу и спустилась по пожарной лестнице, как только зажили рубцы на теле.
Потом она убежала.
Под покровом ночи вышла она на дорогу где-то недалеко от Риксвегена и остановила грузовик, ехавший в Гнесту. Шофер спросил, что такая маленькая девчонка ни свет ни заря делает на дороге, но она ответила, что не скажет, а он сказал, что не выдаст ее, если она будет с ним ласковой. Рубцы на теле уже зажили, и она не видела ничего страшного в том, чтобы дать ему то, чего он так хотел.
Но рубцы огнем горели у нее между ног, когда он взял ее, и она почувствовала, как земля сомкнулась над ее головой, чтобы никогда больше не расступиться.
Это твоя жизнь, это твой ад.
Он привез ее в Мёльнбо. Там она пересела в молоковоз, который ехал в Сёдертелье.
Был уже вечер, и она страшно хотела есть. Ночь она провела в какой-то канаве возле железной дороги и продрогла как собака, но она знала, что идти ей осталось недолго, потому что Девочка-тролль рассказывала ей о своей маме. Маму выпустили из тюрьмы, и она захотела забрать свою дочку, но органы опеки сказали «нет», потому что думали, будто Девочке-троллю будет лучше под защитой Господа и заветов Гудагордена.
Никто, однако, не знал, что Мама-тролль приезжала по ночам навещать свою дочку, когда на крыше не лежал снег, а девочка могла спуститься вниз по пожарной лестнице. Ангел знала адрес Мамы-тролля.
Ангел не думала о том, как найдет ее в таком большом городе, как Стокгольм, но на самом деле это оказалось не так уж и трудно. Другой шофер довез ее до дома двадцать восемь на Немецком пригорке на том же условии, что и шофер грузовика из Мёльнбо. Она позвонила в дверь.
Открыла ей Принцесса.
Она не сразу узнала падшего Ангела, на это у нее ушло добрых несколько секунд.
Ее положили спать на раскладушке в кухне, и она прожила там несколько недель. Раны ее инфицировались, у нее поднялась температура, отчего ребенку в ее чреве не стало лучше. Но осенью, как раз перед тем, как пришла пора родиться ребенку, Девочка-тролль повела их всех – маму, Принцессу и падшего Ангела – в кино, смотреть почти новый фильм из Америки. Девочка-тролль смотрела этот фильм уже много раз и наизусть знала все реплики. Фильм назывался «Место под солнцем». Речь в фильме шла о бедном молодом человеке, который приехал работать у своих богатых родственников и влюбился в красивую девочку. Он любил ее так сильно, что был ради нее готов на все, даже на убийство. Фильм был очень грустный, и Ангел, сидя в зале, все время плакала над судьбой беременной девушки Эл, слабовольного Джорджа, над его любовью к бесподобной Анджеле, над его несправедливой казнью на электрическом стуле.
После кино они пошли в кафе, пили кофе и ели пирожные.
Говорили они мало, но все думали одно: как несправедливо устроена жизнь.
Девочка-тролль заплатила по счету и дала официантке на чай.
Прежде чем встать из-за стола, она наклонилась вперед и взяла за руки всех троих. Голос ее был тих и торжествен, черные, как у тролля, глаза горели, когда она произнесла свое заклинание.
– Мы достойны места под солнцем, – сказала она. – Как каждая из нас, так и все мы вместе. И так будет, это я вам обещаю.
Эти слова обожгли Ангела, и тут у нее начались схватки.
На следующее утро у нее родился мальчик.
Среда. 15 июня
Домой Анника не пошла.
Она осталась в редакции и записала все, что знала о Ханнелоре, Астрид, Сив и их детях; о Карите Халлинг Гонсалес и ее злодеянии. Потом она почитала об Альхесирасе, Марокко и Асилахе, продумала свои действия и в половине третьего поехала домой собирать вещи. С собой она взяла сумку с компьютером, купленный в Гибралтаре фотоаппарат, зубную щетку и смену белья. В четыре часа утра она вызвала такси и поехала в Арланду, села в самолет и уснула как сурок.
Она проснулась в момент посадки и сразу же попыталась дозвониться до шведского посольства в Рабате. Ей снова зачитали по-французски какой-то длинный список и объяснили, что время приема звонков еще не наступило.
С самолета она сразу направилась в пункт проката в нижнем этаже.
На этот раз людей здесь было больше, чем прежде, из чего Анника заключила, что начался туристический сезон. Ей было легко лавировать в толпе, потому что громоздкого багажа у нее не было.
В «Хелли Холлис» она взяла «форд-эскорт», выбралась из тесноты аэропорта, увидела, что за время, что ее здесь не было, у самого выезда на шоссе возвели огромное здание IKEA, хотя, может быть, прежде она не заметила этой стройки.
Было не так жарко, как она ожидала, термометр в машине показывал наружную температуру двадцать шесть градусов. Солнечный свет был приглушенным и тусклым и не причинял боли глазам.
Анника поехала на запад, мимо Торремолиноса и Фуэн-хиролы, выехала на платную дорогу и прибавила скорости.
