Ян кивнул. Важная работа, продуманный распорядок.
За дверью кто-то пискнул и послышался заливистый смех.
Ян шагнул в дверь.
У него было прекрасное настроение. Он совершенно успокоился. Когда предстояла встреча с детьми, у него всегда было прекрасное настроение.
«РЫСЬ»
В Нордбру Ян жил в паре километров от детского сада. Дорога шла через парк. Впрочем, это был парк только по названию. Настоящий лес – густой ельник, низкие холмы, обжитое птицами глубокое озеро в низине. Обычно он ездил на работу на велосипеде, но когда был запас времени, предпочитал идти пешком, а в свободные дни гулял в лесу. Он знал все тропинки и проселки, иногда забирался на холм и долго смотрел на бурную птичью жизнь на озере.
И во время одной из таких прогулок он обнаружил заброшенный бункер.
Бункер был вмурован в склон горы со стороны озера. Никакая тропинка к нему не вела, а сейчас, осенью, его почти невозможно было заметить – похоже на земляной холм, засыпанный ветвями, хвоей и багровыми кленовыми листьями. Но Ян, случайно оказавшись рядом, увидел кусок ржавого швеллера. Раскидал листья и землю – железная дверь в бетонной скорлупе, низкая, не выше метра. Гостеприимно приоткрыта. Он решил заглянуть.
Темнота давила на глаза. Бетонные стены показались ему очень толстыми, не меньше нескольких дециметров.
Цементный пол, как ни странно, оказался совершенно сухим. Ян встал на четвереньки и, как заправский спелеолог, пролез внутрь.
Внутри было довольно просторно – помещение пробили в горной породе, и бетонировать гранитные стены не было нужды.
Кто-то здесь побывал до него, но давно. В углу пожелтевшие газеты и банки из-под пива. Ничего больше. Оказалось, что и окна есть – узкие бойницы под потолком, забитые листвой и землей. Ян решил, что это что-то вроде армейского наблюдательного пункта. Или построили на всякий случай огневую точку. Память о «холодной войне».
Он выбрался наружу и прислушался. Иногда ему попадались такие же любители лесных прогулок, но сейчас никого не было. Только слабый шум ветра в кронах деревьев.
Ниже входа в бункер тянулся длинный вал. Ян подошел поближе и увидел, что это искусственная насыпь, почти незаметная за бурьяном и древесной порослью; по форме насыпь напоминала гигантский золотой слиток, какими их показывают в кино. Рельсов не было, но Ян решил, что это остатки железной дороги, проходившей здесь много десятилетий назад. Скорее всего, дорогу провели для строительства бункера. Может, для подъемного крана. Или вагонеток с выбранной породой.
Он пошел вдоль насыпи, которая очень скоро ушла в узкую расщелину в скале и там закончилась. Уперлась в ржавую железную решетку. Решетка была закрыта, но Яну удалось ее открыть. Он поднялся по некрутому склону на холм, огляделся, посмотрел на птичье озеро и понял, что место ему знакомо.
Ели росли очень плотно, но он увидел тропинку, прошел пару сотен метров и увидел детский сад, тот самый детский сад, где работал. Зеленый штакетник, несколько детишек уже играют во дворе: родители привели их пораньше, чтобы успеть на работу. Все вместе – и из группы «Рысь», и из группы «Бурый медведь». Он заметил маленького Вильяма – тот забрался на самый верх шведской стенки и широко развел руки – показывал всем, что не боится.
Храбрый мальчонка. Ян обращал на него внимание, когда обе группы играли вместе. Едва ли не самый маленький и щуплый, но обязательно должен бегать быстрее всех и лазать выше всех.
Ян посмотрел на Вильяма и подумал про бункер.
Так все и началось: не как разработанный план заманить ребенка в лес, а как случайная мысль, игра воображения. Мысль, которой он ни с кем не делился.
7
– Здесь рабочая схема посещений клиники, Ян. – Мария-Луиза показала на дверцу холодильника. – Мы обязаны ее придерживаться, изо дня в день и даже из часа в час. Иногда мы оставляем ребенка с родителем, через час приводим другого, а того забираем.
На прикрепленном магнитиком листе стояли имена, даты и точные часы, когда того или иного ребенка следовало отвести в больницу. Магнитик Яну понравился: наивная, но кокетливая коровка с розовым бантиком на шее.
На самом верху Лео: понедельник, 11–12. Потом Матильда: понедельник, 14–15. И наконец. Мира и Тобиас: 15–16.
Пока еще только без четверти девять.
– Мы их провожаем, – продолжила Мария-Луиза, – и встречаем. – Но бывают случаи, когда к нам приходит другой родитель… и тогда они идут вместе.
Ян кивнул. Другой родитель. Она говорит о матери или отце, которые остались на свободе. О тех, кто не сидит за решеткой.
Он уже встречался с ними. Они сидели в раздевалке в ожидании своих детей, которые нежили постоянно в «Полянке». Но кто они – биологические родители? Или приемные? Спрашивать запрещено. Как правило, аккуратно одетые женщины и мужчины, от тридцати и старше. Некоторые наверняка уже на пенсии.
Ян по опыту знал: когда детей оставляют в садике, начинаются слезы и капризы. А родители, как правило, преувеличенно веселы и разговорчивы, пытаются заглушить чувство стыда, что покидают своего ребенка. Но здесь, в «Полянке», если кто и переживает, то скорее взрослые… может, из-за бетонной стены? Тень ее падает на всех.
А дети? Дети застенчивы. Улыбаются, прячутся друг за друга, рассматривают нового человека, стоящего рядом с их фрекен, воспитательницей. В течение многих лет работы в садах Ян привык – детишки всегда любопытны, даже по глазам видно. Если ребенку неинтересно – значит, заболел. В отличие от взрослых, дети не умеют скрывать чувства.
– Жаль, ты… мы здесь все на «ты», ничего? Жаль, ты пропустил нашу пятиминутку, – сказала Мария-Луиза, проведя Яна по всем помещениям.
– А что это за пятиминутка?
– Пятиминутка называется «Хорошее настроение». Мы собираемся каждый понедельник по утрам и рассказываем, кто как себя чувствует. Пятиминутка и пятиминутка… занимает, естественно, минут пятнадцать, – она улыбнулась, – ну, ничего, в следующий понедельник догонишь.
Ян молча кивнул. Ему вовсе не хотелось углубляться в размышления о своем самочувствии.
– Ну что? Хочешь приступить к работе прямо сейчас?
– Конечно. С удовольствием.
– Вот и хорошо. Тогда, мне кажется, лучше начать с чтения.
Она предоставила Яну покопаться в ящике и выбрать книгу. Ян вытащил чуть не с самого дна «Эмиль и супница»
[3]
.
– Почитаем?
Он поставил себе стул у стены и сел. Дети постепенно оставили игрушки и собрались вокруг него. Уселись на маленькие табуреточки и смотрят выжидающе и настороженно. Он их понимал – новый дядька.
