Он тоже останавливается. До остановки метров пятьдесят.
Что делать дальше? Надо решаться, иначе придет автобус и шанс будет упущен. Он быстрым шагом идет к будке и останавливается перед Ханной. Напряженно улыбается:
– Привет, Ханна!
Ее голубые глаза сверлят его так, что Яну становится не по себе.
– Привет.
Он выдыхает:
– Вот и смена кончилась.
– Да…
– А ты? Чем ты занималась сегодня?
Она молча смотрит на него, не говоря ни слова.
– И куда ты сейчас?
Ханна бросает окурок на асфальт и придавливает носком сапога:
– Домой.
– Навещала больного? – Он понижает голос, хотя на остановке никого, кроме них, нет.
Молчание. Где-то слышится шорох шин приближающегося автобуса.
Они входят в салон, и Ханна быстро идет в самый конец, поглядывая через плечо, словно хочет уйти от него подальше. Но он следует за ней и садится рядом.
В автобусе ни одного пассажира, но он все равно почти шепчет:
– Надо бы поговорить, Ханна.
– О чем?
Ян кивает в сторону громады Санкта-Патриции:
– О том, что ты делаешь там, наверху.
28
По ее предложению они пошли в «Медина Палас». Ночной клуб помещался в подвальном этаже единственного в Валле пятизвездочного отеля «Туреборг», высокого здания из стекла и стали. Освещенные окна запотевали, и по ним стекали тонкие ручейки, похожие на слезы. Как будто «Туреборг» плакал от неудовлетворенного желания стать небоскребом.
Одежда воспитателей детского сада, явившихся сюда прямо с работы, вряд ли соответствовала статусу клуба. К тому же свитер Яна украшали белые пятна – Матильду угораздило опрокинуть на него стакан молока за завтраком. Вышибала в черном костюме с бабочкой посмотрел на них с плохо скрытым сомнением, но все же пропустил.
– Ты здесь бываешь? – тихо спросил Ян.
– Иногда…
Пока они шли от автобуса, Ханна успела выкурить две сигареты. Не поднимая глаз, отвечала на его вопросы.
Они вошли в клуб. Большая комната для игр, подумал Ян.
Он никогда в жизни не бывал в настоящем ночном клубе, даже в Гётеборге. Высокий черный потолок с псевдохудожественным переплетением согнутых труб из нержавейки, стены с холодным металлическим отливом. Зачем он сюда пришел? Впрочем, в четверг вечером посетителей мало, и музыка – то, что надо. Достаточно тихая, чтобы разговаривать, не повышая голоса, и достаточно громкая, чтобы за соседним столиком не подслушивали.
Ян выбрал маленький стеклянный столик в углу, отдельно от остальных. Специальный столик для шпионских разговоров.
– Хочешь что-нибудь?
– Что-нибудь с соком.
Он пошел к стойке. Выбор заметно больше, чем «У Билла», – и коктейли разнообразнее, и шампанское, и коньяк.
Он заказал два апельсиновых сока, но когда Ханна поднесла бокал к губам, на лице ее появилась гримаса разочарования.
– Я же просила что-нибудь с соком.
– Что?
– Что-нибудь успокаивающее.
– Ты имеешь в виду спиртное?
– Конечно.
Через пять минут они сидели каждый со своим бокалом и молчали.
– Значит, ты за мной подглядывал… – произнесла она в конце концов.
– Подглядывал – не то слово… может, и подглядывал, но не намеренно. Мне показалось, Лилиан немного не в себе, и я решил подождать немного во дворе. Хотел понять, в чем дело.
– И ты знал, что я там… наверху? – Ханна упорно смотрела в бокал.
– Нет… но я знал, что кто-то там был и потом ушел через «Полянку», так что повод для размышлений был… Ты там много раз была, да?
Ханна делает большой глоток водки с апельсиновым соком, точно это какой-то оздоровительный напиток после сауны.
– Несколько раз… я не считала.
– И давно уже ты туда ходишь?
– С мая. К тому времени я уже работала в «Полянке» четыре месяца.
– А Лилиан знает, когда ты там?
Ханна невинно моргает своими голубыми красивыми глазами. Похоже, взвешивает – говорить или не говорить.
– Да, – решается она. – Мы же подруги, и она меня типа подстраховывает. Я хожу наверх, только когда у нее вечерняя смена.
– Не только, – качает головой Ян. – Ты как-то была там, когда работала не Лилиан, а я. Я слышал, как ты приехала на лифте. А потом прошла через школу.
– Да… я в тот вечер задержалась, и ты уже сменил Лилиан.
– И сегодня ты была там? В комнате свиданий?
Она молча кивает.
– А что ты там делаешь?
Молчание.
– Ты с кем-то встречаешься? С охранником?
Она опять отпивает немного и заглядывает в полупустой бокал, точно обнаружила там что-то интересное.
– Я так устаю от детей порой, – меняет она тему. – Иногда, конечно, с ними весело… но когда это продолжается долго… Все время одно и то же, одни и те же забавы, одни и те же игры…
Ян вдруг вспомнил, что ни разу не видел, как Ханна играете детьми. Она чаще стоит и смотрит, как играют они. Но на всякий случай кивает.
– Это у всех бывает.
– У меня, наверное, чаще, чем у других, – вздыхает она. – Я не переношу эти стаи зверят…
Зверят? Ян представил себе смеющиеся мордашки Жозефин, Лео и всех других. Нет ничего заразительнее детского смеха.
– Ну почему зверят? И почему? Они личности. Маленькие, но личности…
– Вот как? Но орут они, как взбесившиеся обезьяны. Я иногда прихожу домой совершенно глухая.
Она молча допивает бокал. Ян встает:
– Я закажу еще.
Она не протестует, и через пару минут он появляется с полными бокалами. Апельсиновый сок с водкой. Он так и не получил ответ на свой вопрос. Оглядывается – хочет убедиться, что их никто не слышит.
– Но ты все же знаешь кого-то в клинике?
Она, помедлив, кивает.
– Кого?
– А вот это я не скажу… а ты с кем там встречаешься?
– Ни с кем, – быстро отвечает Ян. – Я не встречаюсь с больными.
– Но хочешь, не правда ли? Ты же был в подвале в тот вечер, когда я спустилась на лифте… что ты там вынюхиваешь?
Теперь настала очередь Яна молчать и смотреть в бокал.
– Простое любопытство…
– Ну да, конечно. Любопытство. – Она устало улыбается. – Но оттуда, снизу, в больницу не проникнешь.
