– Даже не собираюсь. – Теперь он понял, откуда у Рёсселя бритва. Ханна!
– Ты же и раньше похищал детей…
Только сейчас Ян сообразил, что они задумали. Он – убийца, полиция найдет его мертвым рядом с двумя жертвами, старой и новой, пятилетним ребенком. И с бритвой в руке – ужаснулся содеянному и сам себя полоснул по горлу. А Ханна с Рёсселем тем временем исчезнут. Рёссель с помощью Ханны запросто может вернуться в Санкта-Патрицию еще до рассвета. Никто и не заметит его отсутствия. Но вина в преступлениях будет с него снята, и его быстро отпустят на свободу.
Folie à deux. Симбиогенный психоз. Один на двоих. А может, и любовь. Любовь через стену. Ян вспомнил – доктор Хёгсмед предупреждал его, как опасно вступать в доверительные отношения с психопатами.
– Ты запуталась, Ханна.
Она резко замотала головой:
– Я знаю, что делаю. И делаю это только для того, чтобы Иван опять стал свободным человеком. Ты бы сделал то же самое для своей Рами.
Лео… как спасти Лео?
– Давай, Ханна. – Рёссель протягивает ей лопату черенком вперед. – Покажи свою силу.
Ханна долго смотрит на лопату, потом отрицательно качает головой и тихо произносит:
– Я не могу.
– Всего лишь тело… он ничего не чувствует.
– Я не могу!
Ни она, ни он на Лео не смотрят.
Только Ян.
Лео лежит у ямы. Сначала Ян думает, что ему показалось… Нет, не показалось. В свете Ангела он совершенно ясно видит – Лео пошевелился. Конечно, повязка не дает ему открыть глаза, но чем бы его там ни усыпила Ханна – хлороформом или чем-то в этом роде, – действие начинает проходить.
Но медленно. Надо продолжать отвлекать их.
– Рёсселя не отпустят на свободу, Ханна. Он убил охранника… перерезал Карлу горло.
Она резко поворачивается к Рёсселю:
– Это правда?
– Я сделал то, что должен был сделать. Теперь твоя очередь.
– Я не могу.
– Еще как можешь.
Лео закопошился. Сейчас проснется окончательно.
В метре от Яна лежит Ангел. А еще ближе – его лопата.
Рёссель вздыхает и достает бутылку. Делает глоток и добродушно кивает:
– Ладно… я сам.
Ян протягивает руку и сжимает черенок лопаты.
Ханна, не отрываясь, смотрит на Рёсселя:
– Иван, мы вовсе не должны…
Но он не дает ей договорить:
– Должны. – И все это холодным, не терпящим возражений тоном.
Но теперь пришло время Яна. Одним движением он встает на колени и дотягивается до лопаты.
– Лео! – кричит он изо всех сил. – Беги отсюда! Беги!
Ханна удивленно поворачивается, и Рёссель делает шаг… но у Яна в руке лопата.
А Лео уже на ногах.
Ян что есть силы бьет по камню, где лежит Ангел. Хруст металла и пластика, свет гаснет. Темная осенняя ночь, видны только огоньки далеких домов внизу. Он выставляет лопату перед собой:
– Беги, Лео! Беги на свет!
И снова барабанный бой в голове. Даже не бой – дробь, фортиссимо, несколько ударов в секунду.
Он видит, как Лео срывает с себя повязку, как мечется маленькая фигурка.
– Беги!
Ян поднимается на ноги, опираясь на черенок.
– Ни с места! – рычит Рёссель, вскидывает лопату и наносит удар – резко, как теннисист при подаче. Еще раз, и еще, и еще. На третий раз ему удается выбить лопату из рук Яна, и она со звоном бьется о камни.
Но и от лопаты Рёсселя мало толку – черенок лопнул посередине. Он бросает ее и достает что-то из кармана.
Бритва.
– Прыгай, – говорит он на удивление тихо.
Ян выставляет перед собой руки и пятится. Нога сильно болит и к тому же плохо слушается. Он спотыкается о какой-то камень или, может быть, корень совсем рядом с обрывом и чуть не падает.
Пытается убедить себя – никакой опасности, никакого обрыва, но страх высоты уже впился сосущей болью в солнечное сплетение.
Рёссель делает быстрое движение, и Ян не успевает увернуться – тыльную сторону ладони заливает кровь. Он даже не чувствует боли.
Рёссель опять поднимает бритву.
– Прыгай, – говорит он сквозь зубы. – Может, обойдется.
Ян не двигается. Смотрит на занесенную руку Рёсселя и лихорадочно шарит под свитером. Оружия у него нет, зато есть взятые у Карла пластиковые наручники. Тонкие, но прочные, с самозахлестывающейся петлей.
Он вытаскивает одну такую петлю и резко выбрасывает руку. Петля захватывает обе руки, его и Рёсселя, – неважно. Он дергает, и оба запястья – его и Рёсселя – стянуты прочной удавкой. Рёссель пытается переложить бритву, но Ян успевает перехватить и левую руку.
Они держат друг друга, как два танцора в смертельном танце на краю обрыва.
Рёссель пытается вырваться, но Ян из последних сил его удерживает.
И закрывает глаза. Лео… лишь бы Лео удалось бежать. Лишь бы он услышал крик Яна и быстро принял решение. Бежать отсюда, бежать со всех ног. К свету.
– Кончай, – шипит Рёссель. – Кончай, пока не сдох.
Куда делись его мягкие учительские интонации? Зверь, хищник, прячущийся за обаятельными манерами школьного учителя.
Ян пытается обрести равновесие, но это ему не удается. Они медленно, толчками, в смертельном объятии приближаются к краю обрыва. Странно, успевает подумать Ян, они оба – он и Рёссель – дышат в одном и том же ритме.
– Пора, приятель! – рычит Рёссель.
Яну не за что схватиться, чтобы попытаться удержаться на краю обрыва. Только за Рёсселя.
Лео исчез. У дерева только одна тень. Ханна. Она, словно парализованная, смотрит на них и не двигается с места.
Но Лео исчез! Ушел от хищника, скрылся в лесу. Он сильный мальчик, он выживет.
Это победа.
За его спиной обрыв. Но он не сомневается. Всего лишь шаг в темноту…
И он делает его. И увлекает с собой Рёсселя.
56
– У всех все нормально?
Тихий вопрос Марии-Луизы повисает в воздухе.
Ханна сидит не шевелясь и молчит. Так же, как и все остальные. Сказать ей нечего. Она все же пришла на работу и пытается сохранить спокойное выражение лица, хотя ей и дышать-то трудно. Все пошло не так, как задумано. Сидит, словно на тонкой ветке в нескончаемый шторм, и не знает, выдержит ветка или обломится.
Среда. После пошедших вкривь и вкось пожарных учений «Полянка» была закрыта. Слухи о Санкта-Патриции росли и множились с каждым днем. Газеты изощрялись в домыслах, по радио рассуждали об урезанных ресурсах на закрытую психиатрию, по телевидению показывали стену и запертые на четырехметровый стальной брус ворота.
