— Документ, разумеется, существует лишь в чьем-то воспаленном воображении, — сказал Ричард.
Кит покачал головой.
— Вот и нет. Копия того указа имеется в мэрии Санкт-Константина. Мало того, еще одна копия находится в Главном Имперском Архиве. Обе копии снабжены грифом «Совершенно секретно» и недоступны широкой публике.
— Отлично. А теперь, будь любезен, объясни, причем тут лесопилка. Не припомню, чтобы Гордон когда-нибудь говорил о лесопилке.
— Да ведь и говорить не о чем. Ржавый ангар в отдаленной глухомани, разрушенные хозяйственные постройки, все давно сгнило и разваливается на части. Лесопилка принадлежала прадеду Гордона, но после того, как тот принял участие в антиправительственном восстании, прадеда вздернули, а лесопилку изъяли в государственную казну.
Ричард опустил голову и обдумал услышанное.
— И все же, это ничего не доказывает. Потому хотя бы, что за пять столетий пресловутая лесопилка могла неоднократно переходить из рук в руки.
— Не стану спорить. Здесь все довольно бездоказательно. Но, понимаешь, люди верят в то, во что хотят верить. Пусть лендлорды заблуждаются, но, по крайней мере, они будут поддерживать Гордона. А он поддержит меня.
— Поддержит тебя? В чем? — спросил Ричард, внезапно ощутив, как засосало под ложечкой.
Кит не ответил. Он смертельно устал, а от таблеток слипались глаза. Давя зевки, он пошел проводить Ричарда до дверей, так и не удовлетворив его любопытства.
— Не принимай эту историю всерьез. Все это просто сплетни и слухи, старинные легенды. Деревенские байки. Вроде рассказов о Топях и обитающих на болотах злых ведьмах. Мы ведь знаем, что никаких злых ведьм не существует, не правда ли?
— Если ведьм не существует, — пробормотал Ричард, дожидаясь, пока охранники помогут ему облачиться в пальто, — кого же тогда сжигали на кострах в средние века?
— Ну, в те далекие времена тупые суеверные олухи верили не только в колдовство, но и в то, что земля плоская, звезды вырезаны из серебряной фольги и пришпилены к небосводу булавками, а луна сделана из сыра. Что еще я могу прибавить? Не знаю. Спокойной тебе ночи и сладких снов.
Глава двенадцатая
Прибытие
1
На следующее утро Гордон проснулся оттого, что его немилосердно дергали и тянули за нос, уши и волосы.
— Папа, папа!
Это был маленький Макс, который проснулся спозаранку и хотел теперь пойти гулять. Гордон с трудом выволок себя из теплой, уютной постели их с Викторией роскошной гостевой комнаты, подошел к окну, подтягивая пижамные брюки, и раздернул шторы.
— Батюшки, светопреставление…
В этот мрачный предрассветный час погода никак не располагала к прогулкам. Ветер завывал, будто легионы бродячих собак, заставляя деревья раскачиваться в сомнамбулическом танце. Небеса извергали водопады очень крупного, сухого снега вперемешку с колючей ледяной крошкой. Меж скальными громадами грозовых облаков, на фоне космической темноты, вспыхивали и гасли титанических размеров фиолетовые, багряные и оранжевые молнии, то и дело выпуская грохочущие, ветвящиеся трезубцы божественного электричества. Обледеневший термометр за окном показывал минус сорок семь по Цельсию.
Столичные зимы нечасто бывали столь суровы. По-видимости, произошел технический сбой в работе биокуполов. Восемь с половиной столетий тому назад, когда началось строительство столицы, Родиния представляла бело-голубой шар, сплошь покрытый спрессованными плитами вечной мерзлоты глубиной в триста миль, сверкающий, как новенькая елочная игрушка, с показателем сферического альбедо, равным 0,99. Три-четыре миллиарда лет тому назад весь этот лед был водами первородного океана, столь грандиозного, что сравнению с ним рукотворный резервуар Залива показался бы мелкой лужицей. Верхние слои титанического пресноводного океана содержали достаточно кислорода и питательных веществ, чтобы в далеком грядущем, возможно, стать колыбелью жизни. Но глобальный катаклизм — столкновение Родинии с гигантской кометой или троянской планетой — изменил орбиту этого величественного водного мира, отбросив на значительное расстояние от родительской звезды. В результате столкновения две трети массы Мега-Океана выплеснулись в открытый космос. Оставшиеся воды на бесчисленные тысячелетия превратились в кипящий бульон, красно-черный от лавы и пепла извергающихся подводных вулканов, и планета, окутанная облачной пеленой, погрузилась во тьму. Вечность спустя тьма развеялась, воды остыли, а затем и замерзли. Несметные века изумрудно-синие льды существовали в нерушимом царственном безмолвии — пока сюда не прибыли корабли-ковчеги объединенного космического консорциума Братского Блока, Священной Ирландии и Республики Дания.
Могучие космические силы подчинялись человеку неохотно, мстили за малейшую небрежность. Среди столичных жителей еще живы были предания о Хладе 450 года, когда частичное обрушение биокупола спровоцировало катастрофу, сопоставимую по масштабам и последствиям с термоядерной зимой. Жарким июльским полднем небо вдруг потемнело, и на изнеженных жителей мегаполиса обрушилась арктическая стужа, сопровождаемая невиданной снежной бурей и ураганными ветрами, скорость которых достигала трех сотен миль в час. Многие тысячи людей погибли мгновенно, и еще сотни тысяч — в течение последующих трех месяцев, пока технические службы восстанавливали целостность биокупола и бесперебойную работу коммуникаций. Пятьдесят шесть лет спустя о трагедии напоминали обезлюдевшие жилые кварталы в западных секторах Форта Сибирь, некогда ухоженные и заселенные обеспеченными представителями верхушки среднего класса, а теперь облюбованные уличными бандами, наркоманами и бродягами.
События, подобные Хладу, едва ли могли повториться, и все же, вглядываясь в снежное месиво за окнами, Гордон понимал, что выходить на улицу ему сегодня совсем не хочется. Однако, что до их милости лорда Ланкастера, то безделица вроде мороза и снежной бури не остановили его, принеся очередную блистательную и неоспоримую победу над стихией и здравым смыслом. Он поднялся в пять утра, оделся потеплей и уже полтора часа как расчищал дорожки от снега. Завидев в окне зятя, Кит приветливо помахал рукой в теплой перчатке и жестами испросил, не желает ли Гордон присоединиться к столь приятному утреннему моциону.
— Ты свихнулся? — спросил Гордон шепотом, с округлившимися глазами потыкав пальцем в термометр.
— Да брось. Через часок самое большее распогодится. Обеспокоенные граждане уже наверняка завалили жалобами технические службы. А ты, смотрю, страсть как боишься отморозить причиндалы.
— Точно. А еще — уши и нос.
— Как? Рога и хвост? — сказал Кит и покатился со смеху.
— Смотрю, ты отлично развлекаешь сам себя, компания тебе не требуется, — сказал Гордон, рывком задернул шторы, развернулся и наткнулся на препятствие, решительно неодолимое для каждого отца. На собственного ребенка.
— Максимилиан! — проревел Гордон.
