— Что вы, никаких.
— Как звать тебя.
— Дэниэл. Дэниэл Ланкастер.
Дэниэл без особых стеснений представлялся своим настоящим именем. Обычно никому в голову не приходило, что он из Тех Самых Ланкастеров.
— Хацуми рассказывал тебе обо мне, парень.
— Да, Бен говорил, мол, вы вместе довольно долго служили в Гетто. Вы, он и господин Даймс.
— Грегори? Да. Верно. Тебе работенка нужна?
— Подать, принести, купить, продать? — поинтересовался Дэниэл деловито.
— Нет. Мальчонок на побегушках у меня хватает. Само собой, если не горишь желанием вляпаться в мелкий и позорный криминал, получить солидный тюремный срок или пулю в лоб.
— Не горю. А что вы предлагаете, сэр. Что-то конкретное?
— Видишь ли, мне как раз до зарезу нужен молодой, бойкий, толковый паренек на должность помощника главного редактора этого пропагандистского листка.
Дэниэл призадумался. За годы странствий он освоил немало профессий, порой экзотического свойства. Он работал смотрителем зоопарка, развлекал детишек на ярмарке, показывая нехитрые карточные фокусы, служил ночным сторожем, мусорщиком, могильщиком… и так далее, но к журналистике все это имело отдаленное отношение.
— Главный редактор, позвольте уточнить еще разок, это вы, сэр.
— Непохож?
— Непохожи.
— Всякое в жизни бывает, сынок.
— Всякое, папаша. А что мне придется делать.
— Ты грамоте обучен? Читать умеешь? А писать? Мало-мальски связными предложениями?
— Да, наверное, смогу.
— Вот и ладно. Кстати, каковы твои религиозные убеждения, камрад? — спросил полковник, кивнув в сторону плаката, призывающего развеять религиозный дурман.
Если Дэниэл и был полон до краев какого-то дурмана, то явно не религиозного.
— Я, конечно же, атеист.
Кольт поглядел на него пристально и внимательно.
— Позволь узнать, почему.
Дэниэл пожал плечами.
— Почему? Разве для этого нужны причины? Вообще, если бы Бог существовал, Он бы тут все давно испепелил и создал на этом месте что-нибудь получше — я так думаю.
Кольт хмыкнул, налил Дэниэлу еще рюмочку и поведал, что, раз Бога нет или, во всяком случае, Ему недосуг заниматься испепелением всего вокруг, этим с удовольствием займется глава НТА губернатор Винсент Вольф.
— Правда?
Кольт поведал, что камрад губернатор Вольф всего за семь лет своего губернаторства на Южной Венеции уже испепелил сотни тысяч несогласных с его политикой и был не прочь продолжить свою деятельность в масштабах Империи, то есть Свободной Республики. Ибо, придя к власти, Альянс первым делом намеревался упразднить монархию, расформировать Святую Церковь и Священный Трибунал, а далее беспощадно расправиться с прочими кровопийцами и угнетателями трудового народа. Надо сказать, и до беседы с полковником Кольтом Дэниэл много хорошего слышал о губернаторе Вольфе и находил сего политика заслуживающим всяческого уважения. Разговор с полковником еще больше утвердил Дэниэла в этом мнении. Так что, когда Кольт спросил Дэниэла о том, что он думает по этому поводу и по всяким прочим поводам, Дэниэл отрезал, ничуть не кривя душой:
— Я твердо и на тысячу процентов убежден в одном — ОНИ ПОЛНЫЕ ПРИДУРКИ.
Кольт кивнул, залез в письменный стол и извлек из его недр брошюрку с ярко-алой обложкой. Брошюрка называлась «ТЫСЯЧЕЛЕТНИЙ МАНИФЕСТ РАЗУМА И ЕДИНСТВА. ВЫСШЕЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ».
— Почитай на досуге. Подробно изложенная программа славного Народного Трудового Альянса. Кто знает — вдруг найдешь для себя что-нибудь интересное, камрад, и захочешь влиться в наши победоносные ряды. Так о чем я? Стало быть, я тебя беру. Посмотрим, как пойдут дела.
— Интересно. Сколько платить будете?
Кольт чиркнул что-то на листочке и протянул Дэниэлу.
— Честно говоря, негусто, сэр.
— А мы тут работаем за идею.
— Не напомните ли, за какую.
Мрачное лицо Кольта озарилось жизнерадостной улыбкой.
— Мы грабим зажравшихся буржуазных свиней.
— И раздаем награбленное бедным?
— Зачем же, сынок. Мы не какие-то сопливые восторженные утописты. Просто грабим богатых зажравшихся тупых ублюдков. Это все.
— Понятно. Когда приходить?
— В понедельник. Тогда и подробней обсудим круг твоих обязанностей, сынок.
— Отлично.
Дэниэл и полковник любезно простились. Уходя, Дэниэл прихватил с собой свежий выпуск «Вестника Республики» и пролистал по пути домой. До чего безрадостное, дистиллированное чтиво — радикально настроенная газета, сплошные лозунги и призывы, ни желтых сплетен, ни кроссвордов или гороскопа на будущую неделю. Здесь определенно имелось над чем поработать.
А тем временем…
Глава пятая
Нож и вилка, часть вторая
1
Тем временем произошло и продолжало происходить много всего любопытного. На Эпллтоне вспыхнуло самое отчаянное за минувшие два десятилетия восстание не-существ. Бунт в Гетто продолжался пятнадцать стандартных суток, и за это время добыча услада-плюс снизилась на 8, 27 процента. Впервые за всю историю существования Гетто специальным распоряжением главы Синдиката Моримото для подавления бунта был привлечен отряд элитных солдат Крайм-О. Постепенно обстановка в Гетто нормализовалась, но спокойствие было достигнуто тяжкой ценой. Погибли триста двадцать сотрудников Гетто, свыше тысячи были ранены. Количество жертв среди не-существ достигло тридцати тысяч. Засекреченный отчет о событиях в Гетто поступил на стол директору Отдела Благонадежности Холлису, заставив того крепко призадуматься. Что произойдет с Гетто и с копями услада-плюс, когда сотрудники Отдела и наемники Синдиката больше будут не в силах держать под контролем не-существ?
А на Дезерет приверженцы мятежного губернатора Сэйнта предприняли очередную попытку захвата столицы, города Дис. Имперским войскам под командованием генерал-губернатора Фаррела удалось отбить атаку и отбросить сэйнтистов обратно в горы, но потери среди личного состава оказались столь высокими, что Фаррел получил личный выговор от Императора, благого Василевса, Константина Шестнадцатого.
А вот на Салеме, Второе Кольцо, Квадрант 7-11NS, все было тихо, тихо и спокойно. Особенно во владениях первого вице-губернатора Салема — нескольких тысячах акров земли, отгороженных от остального мира десятифутовым забором из белого камня, за которым располагались конюшни, цветущие сады, пруды, оранжереи, бассейны и собственная винодельня. В центре поместья, в строгом перекрестье липовых аллей, возвышался сам дом — большой трехэтажный особняк с мраморными колоннами, изящными балконами, резными балюстрадами и многоярусным, будто слоеный торт, фонтаном во внутреннем дворике.
