Хуруг легонько пнул его в ухо сапогом из акульей кожи:
– Встань!
Упавший не шевельнулся.
– Живой, или трупака притащили? – спросил атаман.
– Живой! – сказал один из бандитов.– Зашибся немного. Их трое было! Двоих мы подстрелили, а этого – арканом!
– Добро! Ну-ка поднимите его!
Четыре сильные руки вздернули пленника вверх. Глаза его были закрыты, лицо выпачкано в пыли пополам с кровью.
– Взбодрите его, ребята! – приказал атаман.
Один из бандитов пнул пленника в голень носком сапога.
Горбоносый застонал, открыл глаза. Большие, карие, с тяжелыми подрагивающими веками.
– Кто таков? – жестко сказал Хуруг.
Пленник молчал. Зрачки его расширились. Атаман увидел в них отражение своего лица.
Не торопясь, он отвел назад руку и наотмашь хлестнул пленника по лицу. Голова горбоносого дернулась. Верхняя губа лопнула, и по подбородку потекла свежая кровь.
– Молчишь? – спросил Хуруг, раздув ноздри.– Зря!
И вогнал кулак пленнику в живот.
Тот не согнулся пополам только потому, что два человека держали его за руки, а третий – за волосы. Окровавленный рот широко открылся. Кожа на лице приобрела зеленоватый оттенок. Он судорожно дернулся, и его вырвало.
– Хлипкий, подлец! – брезгливо сказал Хуруг.
Пленник что-то пробормотал. Легкие его с хрипом, жадно втягивали воздух.
– Не слышу! – рявкнул атаман.
Пленник продолжал бормотать. Непонятное.
– Ну-ка, говори по-людски! – Хуруг снова замахнулся.
– Он не умеет, атаман! – сказал подошедший Бурун.– Сдается мне, он – урнгурец!
– Урнгурец? С чего ты взял? – язвительно спросил Хуруг, но занесенную руку опустил.– Любой сопляк в этих горах знает: их бог не велит им покидать своей страны!
– Мальчишкой отец брал меня в Чагун! – заявил Бурун.– Точно тебе говорю: урнгурец! И наверняка болтает только по-своему! Хрен ты у него что узнаешь! А жаль! Хотелось бы выяснить, откуда он взялся!
Пленник вдруг быстро, захлебываясь, заговорил. Хуруг и Бурун внимательно слушали. Им казалось, что они различают отдельные слова, но в целом речь горбоносого осталась для них лишенной смысла.
– Тарабарщина! – произнес Бурун, когда пленник замолк.– Может, он придуривается? Как это – не знать конгаэна?..
– Вот подпалю ему пятки! – пообещал Хуруг.– Ты, урод, слышал, что я сказал? Хочешь немного поджариться?
Пленник с ужасом глядел на атамана.
– Ладно, после! – махнул рукой Хуруг.– Успеем. Сначала – Паук. Свяжите его и бросьте под повозку. Да так, чтобы парды не зажрали! А потом марш за тканью! Бурун! Как в доме? Тихо?
– Как в гробу, атаман! Ждут небось, когда смоемся.
– Мы их удивим! – пообещал Хуруг.– Мы…– И оборвав себя на полуслове, прислушался.
– Сожри меня магхар! – сказал он.– Бурун! Послушай-ка!
– Что?
– Парды, Бурун! Много пардов!
Помощник упал наземь и прижал ухо к жесткой короткой траве. Потом встал и с уважением проговорил:
– Ну, атаман, у тебя уши!
– Потерявший всадника пард…– пробормотал Хуруг, вспомнив.– Ну, это мы поглядим! Бурун! Ну его к демонам – Паука! Свисти: по седлам! Ударим, пока не ждут!
– А Рех? – спросил помощник.– Сзади ударит?
– Обгадится! – отрезал атаман.– Живо, Бурун! Мы перехватим их у Змеиной Норы!
Но помощник не разделял желания атамана воевать неизвестно с кем.
– Их много, Хуруг! – напомнил он.– Не стоит!
Хуруг оскалился в точности как зверь, имя которого он носил. Кривой рубец на лице налился кровью.
– Делай как сказано,– произнес он совсем тихим голосом, от которого у его подручного по спине пробежал холодок. Продолжить спор Бурун не посмел.
Через пять минут шесть с лишним дюжин Хуруговых молодцов, весь его отряд, если не принимать в расчет пятерых, оставленных при повозках, уже мчался по дороге навстречу неизвестному врагу. Поступок, достойный настоящего хуруга, свирепой и отважной твари, без раздумий бросающейся на все живое. Впрочем, семьдесят пять всадников, каждый из которых – отличный боец (иные уже давно отправились бы в Нижний Мир),– большая сила для здешних мест.
Горная дорога извилиста. Если склоны заросли лесом, нет никакой возможности увидеть то, что скрывается впереди.
Хуруг скакал первым на своем мощном, красно-коричневом парде и уже слышал топот множества лап, короткие рыки пардов и звяканье железа. Не дальше чем за следующим поворотом. Точно такие же звуки раздавались за его спиной. Все же передовые урнгриа появились неожиданно. И с ходу ударили по банде.
Пард Хуруга взвился в воздух и, перелетев через две сплоченные шеренги, обрушился сверху на закованного в железо всадника. Пард под урнгриа упал с громким воплем, а зверь Хуруга завертелся волчком, пока его хозяин рубил направо и налево длинным мечом.
Урнгриа и бандиты сцепились в сече. Страшно рычали рассвирепевшие парды, звенела сталь, орали бойцы. Несколько зверей вместе с всадниками покатились вниз по склону, заросшему небольшими деревьями.
Поначалу урнгриа, вооруженные короткими пиками, с лучшей броней здорово потеснили молодцов Хуруга. Но когда шеренги их потеряли строй и перемешались с бандитами, то более опытные в схватках парни Хуруга стали брать верх. Тем более что лишь треть первой хогры могла вступить в бой. Многие урнгурцы неплохо владели оружием, но сеча – не поединок. Конгаи рубили их почем зря. Особенно неистовствовал Хуруг. Ухватив длинный меч двумя руками, он рвался вперед, круша доспехи урнгурцев, ломая их боевые порядки. Пробившиеся к вожаку Бурун и еще двое прикрывали его со спины и с боков. Атаман не мог определить численность врага, да это ему в горячке схватки было и не важно.
– Хап! Хап! – выкрикивал он собственный боевой клич, прорубаясь вперед.
– Гляди-ка! Старый приятель! – воскликнул зоркий вагар, узнав Хуруга по длинному мечу и характерным размашистым ударам…
– Хей! Светлейший! Взгляни на удальца! – крикнул он Эрду.
Тот посмотрел сверху на участок дороги, где кипел бой.
– Они дерутся, как омбамту! – произнес светлорожденный.– Может, тебе стоит вмешаться? Они перебьют половину хогры!
– Пусть моих парней немного погоняют! – невозмутимо произнес Биорк на аркинно.– Крепче будут те, кто останется!
И добавил на конгаэне, понятном окружавшим его урнгриа:
– Если целая хогра не может справиться с какой-то бандой, вчетверо меньшей по численности, мне такая хогра не нужна! Но если ты, светлорожденный Эрд, хочешь размять руку, не возражаю! Вот только как ты туда доберешься?
