– Первый? Ты уверен?
– Не первый, так второй или третий! Если ты не сойдешь с дороги, то, может быть, и вернешься. Но в джунглях ядовит каждый шип, а под каждой травинкой тебя ждет чье-нибудь жало. Я пошутил насчет хорахша, хорахшу ты не достанешься. Твои ноги босы, и потому ты умрешь от первой же колючки.
– Вот то, что я хотел от тебя услышать,– удовлетворенно сказал светлорожденный.– Если бы ты еще раз должен был пойти в Лес, что бы ты взял с собой?
– Здесь этого нет.
– А ты пофантазируй.
– Как скажешь,– Иром несколько успокоился, поняв, что северянином движет не одна лишь храбрость.
– Я надел бы высокие сапоги из акульей кожи. Куртку из многослойной паутинной ткани, вроде той, что надевают под кирасу. На голову – шлем, закрытый, хотя… нет, это уменьшит обзор…
– Нор! – подал голос Набон.– Кажется, я знаю, что тебе нужно! Хотя вряд ли здесь такое найдешь. Впрочем, как и шлем…
Светлорожденный быстро обернулся к маленькому конгаю:
– А ты все же расскажи!
– Костюм для охоты на летающих змеек! Маленьких зеленых змеек, что водятся в наших горах. Их яд убивает за пару мгновений, а с десяти шагов они запросто попадают в глаза!
– Никогда не видел этих уродцев! – заявил Иром.
– Если ты не станешь их ловить – никогда и не увидишь. Кстати, они не уродцы, а почти так же красивы, как медовницы. Но намного осторожней. И не трогают человека первыми.
– Зачем же тогда их ловить?
– Их яд помогает от всех, верней, почти всех желудочных болезней!
– Так я и думал, что ты лекарь! – удовлетворенно сказал Иром.
– Костюм! – напомнил Нор.
– Да, костюм. Он из трехслойной паутинной ткани. С шелковой поддевкой. Куртка и брюки. Сапоги из акульей кожи, о которых говорил тебе Иром. Хорошей выделки – чтобы нога чувствовала грунт и камень. Капюшон с клапаном, закрывающим рот и нос. А глаза защищены пленкой из крыльев медовницы.
– А дышать? – спросил светлорожденный.
– Капюшон сшит так, чтобы на шее и плечах оставались складки-карманы. Паутинная ткань пропускает воздух, ты знаешь. А когда двигаешься – костюм тоже «дышит»! Будь у меня необходимое, я сшил бы такой!
– Я видел в бараке старую собачью шкуру! – сказал светлорожденный.
Иром засмеялся.
– Сшей мне из нее сапоги! – Северянин не обратил внимания на смех конгая.
– Без иглы и паутинных нитей? – Набон задумался, потом предложил: – Я могу сделать их на шнуровке! Правда, в дождь…
– На одном из парней я видел крепкую куртку! – сказал светлорожденный.
– Это мой парень! – заявил Иром.– И куртку эту он очень любит!
– Еще бы! – усмехнулся Набон.– Раз ходит в ней в такую жару.
– Не больше жизни? – предположил северянин.
– Он отдаст ее тебе! – заверил Иром.– А штаны?
– Обмотаю ноги шелком. И голову тоже. Жаль, что у нас нет приличного оружия!
– Жаль, что у нас ничего нет! – заметил высокий конгай.– Тот парень, у которого ты хочешь отобрать («Взять!» – поправил светлорожденный) куртку, он – кузнец. Дай ему то, что нужно,– и он даже из ржавого лома выкует пристойные мечи!
– Будет видно! – Светлорожденный взглянул на сгрудившихся в стороне ссыльных.– Займись сапогами, Набон! Пойдем, Иром, поговорим с людьми!
Ворота затворились за спиной Нора. Перед ним лежала расчищенная полоса, а дальше пестрой стеной поднимался Гибельный Лес. Дорога к побережью – узкая щель, сдавленная пышными кронами деревьев. Светлорожденный покачал в руке меч. Оружие оказалось столь же неудобным, как и те сапоги, что смастерил Набон.
Три зеленых ящера – каждый по плечо человеку, выпрыгнули из чащи. Их маленькие головы на тонких шеях повернулись в сторону светлорожденного. Тот сделал шаг, и ящеры мгновенно нырнули в стену растительности.
Нор поправил повязку на голове и двинулся по дороге.
Она была шириной шагов в десять, и широкие черные полосы с обеих сторон защищали ее от атаки растений. Лишь в одном месте ее пересекала толстая лиана. Ствол ее арками выгибался над обочинами, избегая соприкосновения с черным составом.
Зато животные то и дело выпрыгивали на открытое пространство. Но ни одно из них не было крупнее гурамского следопыта
[28]
.
Светлорожденный вспомнил о ящерах и ощутил за спиной тяжесть лука. Последнего лука в лагере: остальные пропали вместе с группой Торса.
«Можно набрать слизней,– подумал Нор. Но тогда надо сойти с дороги!»
Он удалился от лагеря шагов на сто, когда увидел между зарослями просвет. Звериная тропа.
Светлорожденный решился. Перепрыгнув через черную полосу, он вошел в джунгли.
Слова Ирома оказались истиной. Он сделал только один шаг – и хищная лиана обвилась вокруг ноги, пытаясь вонзить в заскорузлую кожу сапога ядовитые шипы.
Светлорожденный поспешно отсек ее мечом. Лиана медленно извивалась на синей траве. Несколько крабиков набросились на нее, отщипывая кусочки черными клешнями. Из земли вынырнул червь и погрузил безглазую голову в вытекающий из разруба коричневый сок.
Сбоку раздался хруст.
Светлорожденный стремительно повернулся… На ветке, на расстоянии двух вытянутых рук, вниз головой висел снежно-белый зверек и глядел на человека круглыми желтыми глазами. Нор перевел взгляд выше и увидел, что не меньше сотни зверьков переползают с ветки на ветку, поедая листья и длинные розовые плоды.
Пока человек смотрел на пушистое существо, наверху снова раздался треск, мелькнуло стального цвета тело. Короткий визг – и один из зверьков стал мертвым комочком меха, неторопливо втягиваемым в расходящуюся пасть змеи.
Остальные продолжали невозмутимо пастись.
Светлорожденный снял со спины лук, наложил стрелу. Лук скверный, но промахнуться с нескольких шагов – невозможно.
Спустя десять минут он доверху набил мешок белыми тушками. Вскинув его на спину, северянин успел сделать лишь три шага. Позади раздался свист, и сильный толчок в спину едва не сбил его с ног. Светлорожденный уронил мешок, который спас ему жизнь.
Отвратительная тварь, помесь змеи и ящерицы, в руку длиной, хрипя и чавкая, вгрызалась в мешок. Ее голова уже исчезла внутри, а передние лапы когтями расширяли дыру. Задние конечности бестии, длинные, как бы сложенные пополам в суставе, скребли землю, толкая мешок вперед.
Удар меча перерубил ей хребет. Но живучая тварь, хрипя и свистя, выдралась из мешка и, щелкая челюстями с выдающимися вперед острыми зубами, поползла к человеку. Задняя ее часть, парализованная, волочилась следом. Светлорожденный вновь опустил меч, размозжив голову бестии.
