— Ты там синим огнём горел, маг. Ничего подобного в жизни не видел. Хорошая будет байка для таверны.
— Ах, наконец-то я обрету бессмертие. Получай, Худ!
— Встать можешь?
Кальп не стал артачиться и позволил солдату помочь.
— Дай мне пару минут, — сказал он. — Потом попробую вывести нас с этого Пути… обратно в наш мир.
— Дорожка будет такая же крутая?
— Надеюсь, что нет.
Фелисин стояла на баке, глядя, как маг и Ураган передают друг другу мех с вином. Она почувствовала присутствие Взошедших, холодное, бескровное внимание, окинувшее корабль и всех его пассажиров. Дракон был хуже всех — студёный и отстранённый. Блохи в шерсти — мы для него значим не больше.
Она обернулась. Положив забинтованную руку на планширь, Бодэн рассматривал огромное крылатое чудовище, которое прорезало путь впереди. То, по чему плыл корабль, катилось под ними с тихим шелестом. Вёсла по-прежнему поднимались и опускались с беспощадным терпением, хотя было ясно, что «Силанда» двигалась куда быстрее, чем могли бы толкать её мускулы и кости гребцов — даже мёртвые мускулы и кости.
Вот так компания. Судьбы — одна другой краше. Не решаем ничего, не можем даже выбрать следующий шаг в этом безумном, диком путешествии. У мага есть чары, у старого солдата — каменный меч, у двух других — вера в Бога-Вепря. У Геборика… у Геборика нет ничего. А у меня — только оспины да шрамы. Вот и всё богатство.
— Зверь готовится…
Фелисин покосилась на Бодэна. Ах да, забыла про головореза. У него есть свои секреты, если они вообще чего-то стоят.
— К чему готовиться? Ты что, ещё и по драконам специалист?
— Нечто открывается впереди — небо изменилось. Видишь?
Она увидела. Непроглядная серая завеса приобрела цвет, окрасилась прямо по курсу цветом меди, и пятно становилось всё больше. Надо бы сказать магу, наверное…
Но стоило ей развернуться, пятно вдруг расцвело, заполнило половину неба. Откуда-то сзади послышался вой, исполненный холодной ярости. Тени летели к ним со всех сторон, расступаясь, когда киль «Силанды» врезался в них. Дракон подогнул крылья и исчез в сверкающем зареве багрового пламени.
Бодэн резко отвернулся, обхватил Фелисин сильными руками и повалил, прикрыв своим телом, — и тотчас корабль охватило пламя. Она услышала, как головорез зашипел, когда до них добрался огонь.
Дракон нашёл Путь… который выжжет блох на его шкуре!
Фелисин вздрогнула, когда пламя лизнуло защищавшего её Бодэна. Она почуяла запах, он горел — кожаная рубаха, кожа на спине, волосы. Каждый вздох наполнял её лёгкие мукой.
Затем Бодэн побежал, легко понёс её вниз по трапу на верхнюю палубу. Вокруг кричали люди. Фелисин на миг увидела Геборика — его татуировки извивались в чёрном дыму — тот пошатнулся, ударился о планширь слева, а затем упал за борт.
«Силанда» горела.
Продолжая бежать, Бодэн обогнул грот-мачту. Рядом возник Кальп, схватил головореза за руку, попытался что-то прокричать, но ревущее пламя унесло слова прочь. От боли Бодэн превратился в неразумное животное. Он взмахнул рукой, и маг отлетел в пламя.
Бодэн заревел, рванулся вперёд в слепом, безнадёжном бегстве на ют. Морпехи исчезли — то ли сгорели дотла, то ли умирали где-то под палубой. Фелисин не стала бороться. Она видела, что спасения нет, и почти с радостью ждала укусов огня, которые теперь касались её всё чаще.
Фелисин просто смотрела, как Бодэн донёс её до планширя на корме и прыгнул.
Они падали.
От удара о твёрдый песок воздух вышибло из лёгких. Бодэн так и не разомкнул рук, оба покатились по крутому склону и остановились среди груды гальки. Багровое пламя исчезло.
Вокруг опускалась пыль. Фелисин подняла глаза на яркое солнце. Где-то поблизости жужжали мухи. Этот звук оказался таким обыденным, что она задрожала — будто последние защитные стены внутри её рушились. Мы вернулись. Домой. Она поняла это с нутряной уверенностью.
Бодэн застонал. С трудом отодвинулся, галька заскользила и затрещала под ним.
Фелисин посмотрела на головореза. Волосы сгорели, череп обтягивала обожжённая кожа цвета старой бронзы. Кожаная рубаха превратилась в клочья, которые свисали со спины, будто обугленные нити паутины. Кожа на спине казалась даже темнее, чем на голове. Повязка с руки тоже исчезла, обнажив распухшие пальцы и посиневшие суставы. Как ни странно, кожа не растрескалась; наоборот, казалось, будто ее позолотили. Закалили.
Бодэн поднялся — медленно, каждое болезненное движение было невероятно точным. Он моргнул, глубоко вздохнул. Затем удивлённо посмотрел на себя.
Не этого ты ждал. Боль уходит — по лицу вижу — теперь осталась лишь в воспоминаниях. Ты выжил, но всё… кажется другим. Ты это чувствуешь.
Неужто ничто не способно убить тебя, Бодэн?
Он покосился на Фелисин и нахмурился.
— Мы живы, — сказала она.
Фелисин последовала примеру Бодэна и поднялась. Они стояли посреди узкого сухого русла, оврага, где ливневый паводок сошёл с такой силой, что забил дно камнями размером с череп. Овраг был не больше пяти шагов в ширину, стены в два человеческих роста открывали разноцветные слои песка.
Жара была невыносимая. Пот ручьём стекал у неё по спине.
— Видишь место, где мы могли бы выбраться? — спросила Фелисин.
— Чуешь запах отатарала? — пробормотал Бодэн.
Она похолодела. Мы вернулись на остров…
— Нет. А ты?
Он покачал головой.
— Ничего вообще не чую. Просто мысль.
— Плохая мысль! — прошипела она. — Давай искать выход.
Ждёшь, что я тебя благодарить буду за то, что спас мне жизнь? Ждёшь хоть слова или, может, взгляда, намёка в глазах. Не дождёшься, головорез.
Они пошли по дну забитого оврага под стройное гудение роя мух и эхо собственных шагов.
— Я стал… тяжелее, — сказал Бодэн через несколько минут.
Она остановилась и обернулась.
— Что?
Он пожал плечами.
— Тяжелее. — Он потрогал больную руку здоровой. — Твёрже. Не могу объяснить. Что-то изменилось.
Что-то изменилось. Фелисин пристально смотрела на него, её эмоции вились вокруг невыговоренных страхов.
— Могу поклясться, я сгорел до костей, — добавил Бодэн и нахмурился ещё сильнее.
— Я не изменилась, — сказала она, развернулась и пошла дальше. Вскоре позади послышались его шаги.
Они нашли приток, расселину, где поток воды вливался в основное русло, пробившись сквозь песчаник. Этот проход вывел их наверх примерно через двадцать шагов. Спутники оказались у подножия гряды пологих холмов, которые возвышались над широкой потрескавшейся долиной. На другой стороне высились другие холмы — более высокие и крутые. За жарким маревом они казались нечёткими.
