Незнакомец. Молодой человек, кожа слишком бледная, чтобы заподозрить в нём одного из воинов Ша’ик. Горло перерезано так, что в глубине раны виднеется плоская внутренняя сторона позвоночника. Крови нет.
Когда Скрипач неторопливо присел на корточки рядом, Маппо поднял глаза на сапёра.
— Одиночник, как нам кажется, — сообщил он.
— Это работа Апсалар, — сказал Скрипач. — Видишь, как голову потянули вперёд и вниз, так что подбородок стал упором для клинка — я такое уже видел раньше…
— Значит, она жива, — проговорил Крокус.
— Как я и говорил, — проворчал Икарий. — И её отец тоже.
Вот и хорошо. Скрипач выпрямился.
— Крови нет, — заметил он. — Есть мысли, как давно его убили?
— Не больше часа назад, — сказал Маппо. — Что до крови… — Он пожал плечами. — Вихрь — богиня кровожадная.
Сапёр кивнул.
— Я, наверное, теперь буду держаться поближе, если вы не против — не думаю, что нам стоит опасаться воинов Ша’ик — считайте, это я нутром чую.
Маппо кивнул.
— Сейчас мы сами идём по Тропе Ладоней.
И зачем же, хотел бы я знать?
Отряд двинулся дальше. Скрипач размышлял о тех воинах пустыни, которых полдюжины раз видел за последние двенадцать часов. Отчаянные люди, не поспоришь. Рараку была сердцем Апокалипсиса, но восстание обезглавлено, уже некоторое время лишено лидера. Что происходит за кольцом холмов Священной пустыни?
Анархия, я бы сказал. Бойня и безумие. Ледяные сердца и милосердие холодной стали. Даже если поддерживается иллюзия присутствия Ша’ик — её офицеры отдают приказы, — она не повела свою армию в бой, чтобы сделать её естественным магнитом для бунтовщиков. Некрасиво получается — восстание провозгласила, а сама не пришла, чтобы его возглавить…
У Апсалар будет много забот, если она примет эту роль. Умения убийцы помогут ей сохранить жизнь, но никак не придадут того неосязаемого магнетизма, который нужен, чтобы вести армию. Командовать армией довольно просто — на это работают сами её традиционные структуры, как доказали практически некомпетентные Кулаки Малазанской империи, а вот вести её — совсем другое дело.
Скрипач знал всего нескольких людей, обладавших таким магнетизмом. Дассем Ультор, князь К’азз Д’Авор из Багровой гвардии, Каладан Бруд и Дуджек Однорукий. Рваная Снасть, если бы захотела. Наверное, сама Ша’ик. И Скворец.
Какой бы привлекательной ни была Апсалар, сапёр не видел в ней такой силы личности. Умение — несомненно. Спокойная уверенность — да. Но девочка явно предпочитает наблюдать, а не вмешиваться — по крайней мере, до тех пор, пока не настанет пора обнажить шип. Убийцы не учатся искусству убеждения — зачем им? Ей понадобятся под рукой верные люди…
Скрипач сам на себя разозлился. Он уже принял за данность, что девочка согласится с ролью, связанной центральной нитью в сотканном богиней полотне. А вот и мы, пробиваемся через Вихрь… только чтобы явиться в последний миг и увидеть предсказанное перерождение.
Щурясь от летящего в глаза песка, сапёр покосился на Крокуса. Юноша шагал в полудюжине шагов впереди, на шаг позади Икария. Даже в позе — молодой вор низко склонился против шквального ветра — сквозило что-то хрупкое, тревожное. Она ему ничего не сказала перед уходом — отмахнулась от него и его беспокойства так же легко, как и от всех остальных. Прыщ предложил ей отца, чтобы подсластить договор. Но для начала отправил его сюда. Выходит, старик добровольно играет эту роль, стал соучастником. Будь я на месте этой девочки, у меня бы возникло несколько тяжёлых вопросов к папаше…
Со всех сторон завывал Вихрь, и в его рёве сапёру слышался хохот.
Синюшное пятно имело форму двери, а высотой было примерно в два человеческих роста. Жемчуг расхаживал перед ним туда-сюда и что-то бормотал себе под нос, а Лостара Йил наблюдала за ним с усталым равнодушием.
Наконец Коготь обернулся, словно вспомнил о её присутствии.
— Осложнения, дорогая моя. Я… разрываюсь.
Воительница Красных Клинков посмотрела на портал.
— Убийца покинул Путь? Эти врата не похожи на предыдущие…
Коготь вытер со лба пепел, так что по коже прошла грязная полоса.
— Ах нет! Это всего лишь… небольшое изменение маршрута. Я ведь последний живой агент, в конце концов. Императрица терпеть не может бездельников… — Он криво усмехнулся, затем пожал плечами. — Увы, беспокоит меня не только это. За нами следят.
От этих слов она похолодела.
— Нужно быстро вернуться. Устроить засаду…
Жемчуг ухмыльнулся и взмахнул рукой.
— Милости прошу — подбери нам подходящее для засады место.
Лостара огляделась по сторонам. Плоская равнина до самого горизонта во всех направлениях.
— А как насчёт холмиков, которые мы недавно проезжали?
— Забудь о них, — буркнул Коготь. — Охотник выжидает на безопасном расстоянии и не приближается.
— Тогда — яма…
— Машины для измерения бесполезны. Не думаю, дорогая моя. Боюсь, пока что нам лучше не обращать внимания на того, кто идёт за нами…
— А если это Калам?
— Это не он. Благодаря тебе, мы его не упускаем из виду. Мысли нашего убийцы блуждают, и как следствие — блуждает по Пути он сам. Постыдный недостаток дисциплины для такого значительного человека. Вынужден признать, я в нём разочарован. — Жемчуг обернулся к порталу. — В любом случае, мы уже довольно сильно отклонились от маршрута. Нужна некоторая помощь — это недолго, позволь тебя заверить. Императрица согласна с тем, что путешествие Калама предполагает… некоторый личный риск для неё, а значит, становится делом первостепенной важности. Тем не менее…
Коготь снял свой короткий плащ и аккуратно сложил его, прежде чем опустить на землю. На груди у Жемчуга красовалась перевязь с метательными звёздочками. Из-под левой руки торчали рукояти двух кинжалов. Коготь привычно проверил оружие.
— Мне ждать здесь?
— Как пожелаешь. Не могу гарантировать тебе безопасность, если пойдёшь со мной. Мне предстоит схватка.
— Враг?
— Последователи Вихря.
Лостара Йил обнажила свой тальвар.
Жемчуг ухмыльнулся, словно ожидал именно такой реакции.
— Когда выйдем — там будет ночь. Густой туман. Наши враги — семаки и титтанцы, союзники…
— Союзники? Схватка уже идёт?
— О да! Виканцы и морпехи Седьмой армии.
Лостара оскалила зубы.
— Колтейн.
Ухмылка Жемчуга стала шире, он натянул пару тонких кожаных перчаток.
— Весьма желательно, — добавил он, — чтобы нас никто не увидел.
