— Пойди со мной к моей тюрьме, Маппо. Делай что должен — что ты уже наверняка делал прежде, — чтобы предотвратить ярость. Нельзя давать мне шанс сопротивляться.
Пожалуйста…
— Сделай то, что сделал бы друг. И освободись, если мне позволено быть настолько самонадеянным, чтобы предложить тебе ответный дар. Нужно это закончить.
Трелль покачал головой, словно отрицая всё сказанное. Трус! Ударь его сейчас! Утащи отсюда — далеко-далеко, — он очнётся и ничего не вспомнит. Я смогу его увести куда-нибудь, прочь отсюда, и всё будет по-прежнему, как всегда было…
— Встань, пожалуйста, остальные нас ждут.
Трелль сам не заметил, как оказался на земле, свернулся в клубок. Он почувствовал на губах вкус крови.
— Встань, Маппо. Осталось одно, последнее задание.
Надёжные, сильные руки помогли ему подняться на ноги. Трелль зашатался, как пьяный или смертельно больной.
— Маппо, иначе я не смогу звать тебя другом.
— А вот это, — выдохнул трелль, — было нечестно…
— Да, видимо, я должен сделать из тебя то, чем сам, похоже, являюсь. Пусть гнев станет железом твоей решимости. Не оставляй места для сомнений — ты всегда был слишком сентиментальным, трелль.
Даже такие слова ты произносишь по-доброму. О боги, как же я могу решиться на такое?
— Остальные глубоко потрясены тем, что увидели — что мы им скажем?
Маппо покачал головой. Ты по-прежнему во многом ребёнок, Икарий. Они знают.
— Идём же. Мой дом ждёт возвращения блудного сына.
— Иначе бы не вышло, — сказал Скрипач, когда они подошли.
Маппо внимательно осмотрел каждого и увидел понимание, ясно написанное на лицах. Искарал Прыщ нервически ухмылялся — в улыбке сквозил страх, предвкушение и множество других эмоций, которые только сам жрец смог бы объяснить, если бы захотел. Апсалар, видимо, подавила своё сочувствие и теперь разглядывала Икария так, будто оценивала потенциального противника; впервые в ней чувствовалась неуверенность в собственных силах. В глазах Реллока плескалось смирение, он слишком хорошо понимал, какая опасность грозит его дочери. Только Крокуса, казалось, не потрясло это знание, и Маппо вновь подивился решимости, которую обнаружил в себе юноша. Будто парень восхищается Икарием — но какой частью ягга он восхищается?
Они стояли на холме, под ногами раскинулось хаотическое переплетение корней. Какое-то древнее создание лежит внизу. Все эти холмы… Впереди ландшафт изменился, корни поднялись из земли, сплелись в густые стены, из которых образовался огромный, запутанный лабиринт. Часть корней в стенах, кажется, шевелилась. Маппо присмотрелся к неустанному движению и напрягся.
— Не пытайтесь меня спасти, — объявил Икарий, — если Треморлор попытается меня забрать. Более того, помогите ему, как только сможете…
— Глупец! — каркнул Искарал Прыщ. — Ты ещё нужен Азату! Треморлор столько поставил на один бросок костяшек, что сами Опонны поразились бы! Отчаяние! Тысячи одиночников и д’иверсов сходятся сюда! Мой бог сделал всё, что мог, как и я сам! И кто поблагодарит нас? Кто хотя бы признает нашу жертву? Не подведи нас ныне, ужасный ягг!
Поморщившись, Икарий обернулся к Маппо.
— Я буду защищать Азат — скажи, могу я драться без… без пылающей ярости?
— У тебя есть предел, — ответил трелль. Но сколь же он близок…
— Держись сзади, — сказал Скрипач, проверяя арбалет. — Пока остальные не сделают всё, что могут.
— Искарал Прыщ, — рявкнул Крокус. — Это касается не только тебя, но и твоего бога…
— Ха! Ты хочешь нам приказывать? Мы собрали игроков в нужном месте — нельзя требовать большего…
Даруджиец шагнул к жрецу, остриё ножа блеснуло и легонько коснулось шеи Прыща.
— Мало, — сказал юноша. — Зови своего бога, чтоб тебя. Нам нужна помощь!
— Риски…
— Окажутся выше, если вы будете стоять в стороне! Что, если Икарий убьёт Азата?
Маппо тихо ахнул, поражённый тем, насколько точно Крокус осознал положение.
Наступила тишина.
Потрясённый Икарий отступил назад.
О да, друг мой, тебе на это хватит сил.
Искарал Прыщ заморгал, открыл рот, затем захлопнул с громким стуком.
— Непредвиденное осложнение, — наконец проскулил он. — Всё, что освободится… ой-ой-ой! Отпусти меня.
Крокус отступил, пряча клинок в ножны.
— Престол Тени… хм… мой достойный Владыка Тени… думает. Да! Думает неистово! Таков его великий гений, что он способен перехитрить даже самого себя! — Глаза верховного жреца вдруг распахнулись, он резко развернулся и уставился в лес.
Среди деревьев прозвучал далёкий вой.
Искарал Прыщ улыбнулся.
— Будь я проклята, — пробормотала Апсалар. — Вот уж не думала, что он на такое способен.
Из лесу появились пять Псов Тени, выбежали размашистой рысцой, словно волки, хотя каждый был размером с пони. Будто в насмешку над естественным порядком вещей вела стаю светлая, слепая Гончая по имени Бельмо. Её кобель, Бэран, бежал позади и справа от неё. Зубец и Шан шли следом. Вожак стаи, Крест, замыкал шествие.
Маппо поёжился.
— Я думал, их семеро.
— Аномандр Рейк убил двоих на равнине Рхиви, — сказала Апсалар, — когда потребовал, чтобы Котильон вышел из моего тела.
Крокус удивлённо обернулся.
— Рейк? Этого я не знал.
Маппо приподнял бровь, глядя на даруджийца.
— Ты знаешь Аномандра Рейка, Владыку Лунного Семени?
— Один раз встречались, — сказал Крокус.
— Эту историю я бы хотел когда-нибудь услышать.
Юноша поджал губы, но кивнул.
Маппо, ты единственный здесь глупец, который всё ещё надеется, что мы переживём этот поход. Он снова посмотрел на приближавшихся Псов.
За все годы странствий с Икарием они никогда не сталкивались с легендарными созданиями Тени, но трелль знал их имена и описания и больше прочих Гончих боялся Шан. Она двигалась, словно жидкая тьма, мускулистые бока покрывали шрамы, в её движениях чувствовалась дикая жестокость бойца, Шан была воплощённым, истинным убийцей. Трелль почувствовал, как волосы поднимаются у него на загривке, когда на короткий миг перехватил взгляд этих мертвенных глаз.
— Они не злятся, — проворковал Искарал Прыщ.
Маппо оторвал взгляд от Псов и заметил, что Скрипач пристально смотрит на него. Между ними мгновенно возникло понимание. Сапёр едва заметно кивнул. Трелль вздохнул, медленно моргнул, затем повернулся к Икарию.
— Друг мой…
