Град стрел не прекращался. Одна оцарапала историку щёку, другая отскочила от прикрытой кожаной курткой кольчуги на плече. Он уже горько пожалел, что не надел шлем, а привязал его к поясу — в давке он, конечно, оторвался и пошёл под воду.
Движение верёвки — ровное, неутомимое — протащило Дукера через толпу: по людям и под ними. Много раз его утягивало под воду, но потом историк выныривал, отплёвываясь и кашляя. Один раз, когда Дукер оказался наверху, он заметил где-то впереди вспышку чародейства, грохочущую волну, но затем его вновь утащило вниз, пришлось вывернуть плечо, чтобы проскользнуть между двумя вопящими беженцами.
Брод всё никак не кончался, от мешанины криков и жутких картин Дукер погрузился в бесчувственность, показался себе призраком, которого тянет через всю человеческую историю, бесконечную процессию боли, страдания и позорной смерти. Судьба бросала жребий — то ли небеснорождённые железные шипы, то ли забвение под водой. Спасения нет — вот ещё один урок истории. Смертность — гость, который никогда надолго не уходит…
Затем историка уже волокло по мокрым, грязным трупам и размякшей от крови глине. Стрелы больше не падали с неба, а скользили над землёй, вонзаясь со всех сторон в дерево и плоть. Дукер перекатился через глубокую извилистую колею, а затем прижался к колесу фургона.
— Отпускай верёвку! — приказала воительница. — Мы на месте, Дукер…
На месте.
Историк стёр глину и грязь с глаз и, продолжая пригибаться, осмотрелся по сторонам. Виканские всадники, сапёры и морпехи лежали среди мёртвых и умирающих животных, утыканных стрелами так густо, что берег начал походить на заросли камыша. Фургоны знати откатили от брода и выстроили защитным полукругом, но бой отодвинулся от берега и шёл теперь в лесу.
— Кто? — выдохнул Дукер.
Лежащая рядом женщина хмыкнула.
— Остатки сапёров, морпехов… и несколько выживших виканцев.
— И всё?
— Больше никого на эту сторону перетащить не удастся — и к тому же Седьмая и два клана сейчас дерутся в арьергарде. Помощи ждать неоткуда, Дукер, и если мы не зачистим этот лес…
Нас уничтожат.
Она подтащила к себе ближайший труп, чтобы снять шлем с мёртвого виканца.
— Этот, похоже, тебе больше по размеру, чем мой, дед. Держи.
— Сколько там врагов?
— Не меньше трёх рот. Но по большей части лучники — я думаю, Корболо не ожидал, что солдаты могут оказаться в голове колонны. По его плану, беженцы должны были заблокировать наше развёртывание, не позволить нам закрепиться на этом берегу.
— Будто Корболо знал, что Колтейн его предложение отвергнет, но знать — примет.
— Точно. Стрелки дали дёру — сапёры их гонят. О боги, что за люди! Давай-ка найдём себе толковое оружие и присоединимся к веселью.
— Давай, — сказал Дукер. — Но я остаюсь здесь, рядом с рекой. Мне нужно всё видеть.
— В тебе дырок навертят, дед.
— Рискну. А ты — иди!
Она на миг замешкалась, затем кивнула и поползла среди тел.
Историк нашёл круглый щит, вскарабкался на ближайший фургон — и чуть не наступил на сжавшуюся там фигуру. Он посмотрел на дрожащего человека.
— Нэттпара.
— Спаси меня! Пожалуйста!
Не обращая внимания на аристократа, Дукер снова посмотрел на реку.
Поток беженцев, который добрался до южной стороны реки, не мог двигаться дальше; люди начали растекаться по берегу. Дукер видел, как они нашли одну из групп, тянувших мост, и набросились на солдат с дикой яростью, которая заменяла им оружие и доспехи. Солдат буквально разорвали на куски.
Бойня превратила реку ниже по течению в сплошную массу мёртвых насекомых и человеческих тел, но число жертв всё прибывало. Ещё один недостаток плана Корболо стал явным, когда иссяк поток стрел с верхнего моста — лучники просто расстреляли весь боезапас. Мосту позволили плыть по течению, так что пикинёры наконец смогли дотянуться до безоружных беженцев в середине брода. Но они не ожидали столкнуться с таким ревущим бешенством. Беженцы лишились даже страха. Они хватались за пики, острия рассекали им руки, но малазанцы всё равно не отпускали наконечники. Другие вскарабкались на плот, чтобы добраться до стоявших за пикинёрами лучников. Мост накренился под весом тел, затем перевернулся. В следующий миг река наполнилась вопящими, размахивающими руками фигурами — беженцев и бунтовщиков Корболо.
А над всем роились бабочки, словно миллион жёлтых лепестков, которые несутся по воле ветра.
Громыхнула ещё одна вспышка чар, и Дукер инстинктивно обернулся на звук. Он увидел в самой гуще толпы Сормо на коне. Волна силы покатилась от колдуна к мосту ниже по течению, врезалась в мятежных солдат искрами, которые рассекали плоть не хуже колючей проволоки. Кровь брызнула в воздух, а над мостом бабочки стали из жёлтых красными, и окровавленная туча опустилась на реку, словно трепещущее одеяло.
На глазах у Дукера четыре стрелы вонзились в колдуна, одна пробила шею. Конь Сормо замотал головой, заржал, когда полдюжины стрел впились ему в тело. Животное пошатнулось, неуверенно отступило к краю брода, после — в глубокую воду. Сормо покачнулся, затем медленно соскользнул с седла и скрылся под водой. Конь упал на него сверху.
Дукер не мог вздохнуть. А потом увидел тонкую худую руку, которая вынырнула из воды в дюжине ярдов вниз по течению.
Бабочки потянулись к этому слабому, призывному жесту, хотя рука медленно опустилась и снова скрылась под водой. Насекомые собирались тысячами, затем сотнями тысяч. Со всех сторон битва, казалось, замерла, все смотрели на реку.
Худов дух! Они пришли за ним. За его душой. Не воро́ны, как должно быть. Ох, нижние боги!
Дрожащий голос послышался откуда-то снизу.
— Что случилось? Мы победили?
Дукер судорожно вздохнул. Огромная масса бабочек превратилась в кишащий, бешеный холм на месте, где в последний раз показался Сормо, — высокий, точно курган, набухающий с каждым мгновением, с каждым неверным ударом сердца историка.
— Мы победили? Ты видишь Колтейна? Позови его… я должен с ним поговорить…
Мгновение покоя разлетелось вдребезги, когда густая туча виканских стрел обрушилась на солдат на нижнем мосту. То, что начал Сормо, теперь закончили его родичи: последние лучники и пикинёры погибли.
Дукер увидел, как три взвода пехоты трусцой спустились с северного склона — их отозвали из битвы в тылу, чтобы навести порядок на переправе. Из леса выехали всадники клана Куницы и разразились улюлюкающими победными криками.
Дукер резко развернулся. Он увидел, как малазанские солдаты отступают, перебегая из укрытия в укрытие — горстка морпехов и менее тридцати сапёров. Стрелы полетели ближе и интенсивнее. Боги, они уже совершили невозможное — не требуйте же от них большего…
