Калам отступил от гребня холма. Перед убийцей раскинулся сложный лабиринт из разбитых плит песчаника и кирпича, провалов в грунте и спутанных кустов. Над чёрными прудами роились тучи насекомых. Среди них метались летучие мыши и ризаны.
Рядом с центром вздымались три нижних этажа башни, увитые змеистыми корнями мёртвого от засухи дерева на вершине. У основания зияла чёрная пасть дверного проёма.
Некоторое время Калам внимательно смотрел на него, затем приблизился. Убийца был уже в десяти шагах от арки, когда заметил внутри отблеск света. Он вытащил нож, дважды постучал рукояткой по камню и подошёл к проёму. Голос из темноты остановил его.
— Не подходи ближе, Калам Мехар.
Калам звучно сплюнул.
— Мебра, думаешь, я не узнал твой голос? Гнусные ризаны вроде тебя никогда не отходят далеко от своего гнезда, поэтому тебя так легко было найти. А проследить досюда — ещё легче.
— У меня здесь важное дело, — прорычал Мебра. — Зачем ты вернулся? Чего от меня хочешь? Я был должен услугу «мостожогам», но их больше нет.
— Ты был должен мне, — заявил Калам.
— А когда следующий малазанский пёс с горящим мостом на плече меня найдёт, он опять потребует долг? А затем следующий, и ещё один, и ещё? О нет, Кала…
Убийца оказался в дверях прежде, чем Мебра успел что-то понять, метнулся в темноту, безошибочно схватил шпиона рукой за горло. Тот взвизгнул, когда Калам поднял его и припечатал спиной к стене. Убийца крепко держал Мебру, а острие ножа Калама щекотало ямку над грудиной шпиона. Мебра выпустил из рук что-то тяжёлое, что прежде прижимал к груди, и свёрток с громким стуком упал на землю. Калам и не взглянул под ноги, он пристально смотрел в глаза Мебре.
— Долг, — повторил убийца.
— Мебра — человек чести, — прохрипел шпион. — По всем долгам платит! И по этому тоже!
Калам ухмыльнулся.
— Ты там руку положил на кинжал за поясом, Мебра, — лучше больше ею не шевели. Я вижу всё, что ты задумал. По глазам. Теперь посмотри мне в глаза. Знак чего ты там видишь?
Дыхание Мебры участилось. По лбу заструился пот.
— Пощады… — прошептал он.
Калам приподнял брови.
— Какая грубая ошибка…
— Нет-нет! Я прошу пощады, Калам! В твоих глазах я вижу только смерть! Смерть Мебры! Я верну долг, мой старый друг. Я много знаю, всё, что только нужно знать Кулаку! Я могу отдать весь Эрлитан ему в руки…
— Не сомневаюсь, — проговорил Калам, отпустил шпиона и сделал шаг назад. Тот обмяк и сполз по стене. — Но Кулак пусть сам выбирает свою судьбу.
Шпион посмотрел на него снизу вверх, и в его глазах вдруг блеснула хитрость.
— Ты вне закона. И совсем не хочешь вернуться в объятия Малазана. Ты вновь человек из Семи Городов. Ох, Калам, да благословят тебя Семеро!
— Мне нужны знаки, Мебра. Безопасный путь через одан.
— Они тебе известны…
— Символы умножились. Я знаю прежние знаки, и они принесут мне смерть от рук первого же племени, которое меня найдёт.
— Путь тебе откроет один-единственный знак, Калам. На любой тропе в Семи Городах, клянусь.
Убийца отступил на шаг.
— Какой знак?
— Ты — дитя Дриджны, воин Апокалипсиса. Сделай знак вихря — помнишь его?
Калам подозрительно прищурился, но кивнул.
— Я видел множество других, новых символов. Что они значат?
— Во всей туче саранчи правдив лишь один, — ответил Мебра. — Как лучше оставить Красных Клинков в неведении? Пожалуйста, Калам, уходи. Я отдал свой долг…
— Если ты меня предал, Адаэфон Бен Делат об этом узнает. Скажи, сможешь ты скрыться от Быстрого Бена, когда он откроет свои Пути?
Мебра стал бледен, как лунный свет, и молча покачал головой.
— Вихрь.
— Да, клянусь Семерыми!
— Не шевелись, — приказал Калам. Не снимая ладони с рукояти длинного ножа за поясом, убийца шагнул вперёд, присел и подобрал предмет, который Мебра выронил на землю. Услышал, как шпион задержал дыхание, и улыбнулся. — Наверное, это стоит взять с собой — в качестве гарантии.
— Умоляю тебя, Калам…
— Тихо! — Убийца увидел, что держит в руках завёрнутую в парусину книгу. Откинул грязную ткань. — Худов дух! — прошипел Калам. — Из подвалов Первого Кулака в Арэне… и в руки эрлинского шпиона. — Он посмотрел в глаза Мебре. — Сам Пормкваль знает о том, что у него украли предмет, который начнёт Апокалипсис?
Коротышка ухмыльнулся, так что сверкнул ряд острых зубов с серебряными колпачками.
— Даже если бы из-под этого дурака выкрали шёлковую простыню среди ночи, он бы не узнал. Пойми, Калам, если ты заберёшь её как залог, все воины Апокалипсиса будут охотиться за тобой. Священная книга Дриджны вышла на волю и должна вернуться в Рараку, где Провидица…
— Поднимет Вихрь, — закончил Калам. Древний фолиант в руках вдруг показался ему тяжёлым, точно гранитная плита. Переплёт из шкуры бхедерина был покрыт пятнами и царапинами, а от страниц из ягнячьей кожи поднимался запах ланолина и чернил из кровь-ягоды. А на этих страницах… слова безумия, а в Священной пустыне ждёт Ша’ик, Провидица, обетованная предводительница восстания… — Ты откроешь мне последнюю тайну, Мебра. Ту, что должен знать носитель этой Книги.
Глаза шпиона испуганно распахнулись.
— Она не может стать твоей заложницей, Калам! Бери лучше меня, умоляю!
— Я доставлю её в священную пустыню Рараку, — сказал Калам. — Лично в руки Ша’ик, и это откроет мне дороги и тропы, Мебра. И если я почую хоть тень предательства, если увижу у себя на пути хоть одного воина Апокалипсиса, — уничтожу Книгу. Ты меня понял?
Мебра отчаянно заморгал, потому что глаза ему заливал пот. Затем резко кивнул.
— Ты должен скакать на жеребце цвета песка, смешав с ним кровь. Ты должен облачиться в красную телабу. Каждую ночь ты должен оборачиваться лицом к своему следу, вставать на колени, разворачивать Книгу и взывать к Дриджне — и всё, больше ни слова, ибо богиня Вихря услышит и подчинится — и все следы твоего странствия исчезнут. Ты должен один час ждать в молчании, затем снова заворачивать Книгу. Её нельзя открывать солнечному свету, ибо время пробуждения Книги принадлежит Ша’ик. Сейчас я повторю эти указания…
— Не нужно, — прорычал Калам.
— Ты и вправду вне закона?
— Тебе мало доказательств?
— Передашь в руки Ша’ик Книгу Дриджны, и твоё имя вовеки будут воспевать на небесах, Калам. Предашь наше дело, и при звуках твоего имени станут плевать в песок.
Убийца снова завернул Книгу в парусину, а потом спрятал её в складки своей туники.
— Наш разговор закончен.
