— Довольно. В отличие от Шика и его Когтей, я не недооцениваю тебя.
Калам ничего не видел, а голос шёл, казалось, со всех сторон одновременно. Дверь за спиной — чуть-чуть приоткрытая — слегка рассеивала мрак, но света хватало едва ли на пару шагов, прежде чем чернота поглощала его.
— Ты пришёл, чтобы убить меня, «мостожог», — холодным, сухим голосом сказала Ласиин. — Почему?
Этот вопрос его огорошил. В её голосе прозвучало жёлчное веселье:
— Не могу поверить, что тебе сложно найти ответ, Калам.
— Предумышленное убийство «мостожогов», — прорычал он. — Объявление вне закона Дуджека Однорукого. Покушение на убийство Скворца, меня и остальных солдат Девятого взвода. Старые исчезновения. Возможное соучастие в гибели Дассема Ультора. Убийство Императора и Танцора. Некомпетентность, невежество, предательство… — Он прервал перечисление.
Долгое время императрица Ласиин молчала, затем тихо проговорила:
— И ты должен стать моим судьёй. И палачом.
— Примерно так.
— А позволено ли мне говорить в свою защиту?
Калам оскалил зубы. Голос звучал со всех сторон — кроме одной, тишина царила в углу, как казалось убийце, всего в четырёх шагах от него.
— Можешь попробовать, Императрица.
Худов дух, я еле на ногах держусь, а у неё наверняка магические щиты. Как говорит Быстрый Бен, когда нет ничего на руках — блефуй…
Голос Ласиин прозвучал жёстко.
— Действия Высшего мага Тайшренна в Генабакисе были необоснованны. Истребление «мостожогов» не входило в мои намерения. В вашем взводе находилась молодая женщина, одержимая богом, который хотел убить меня. Адъюнкт Лорн должна была с ней разобраться…
— Это я знаю, Императрица. Зря тратишь время.
— Не думаю, что зря, учитывая, что это, возможно, всё время, которое у меня осталось в этом смертном мире. Что же до остальных твоих обвинений… Приговор Дуджеку — временная мера, обман, уловка. Мы оценили угрозу, которую представляет Паннионский Домин. Дуджек, однако, считал, что не сможет справиться с ней в одиночку. Нам нужно было сделать врагов союзниками, Калам. Нам необходимы ресурсы Даруджистана, необходим Каладан Бруд и его рхиви и баргасты, нам необходим Аномандр Рейк и его тисте анди. И нам нужно было отвязаться от Багровой гвардии. Все эти силы не чужды прагматизму, все они прекрасно видят угрозу, которую представляет Паннионский Провидец и его новорождённая империя. Однако проблематичным оставался вопрос доверия. Я согласилась на план Дуджека — спустить его самого и его Воинство с поводка. Оказавшись вне закона, они достаточно отдалились от Малазанской империи и её желаний — это наш ответ, если угодно, на вопрос о доверии.
Калам задумчиво прищурился.
— И кто знает об этой «уловке»?
— Только Дуджек и Тайшренн.
Через некоторое время он хмыкнул.
— А что сам Высший маг? У него какая роль?
В словах Ласиин прозвучала усмешка:
— Он остаётся в тени, в укрытии, но поможет Дуджеку, если Однорукий того пожелает. Тайшренн для Дуджека — как вы, солдаты, говорите — бритая костяшка в дырке.
Калам долгое время молчал. Единственными звуками в зале оставались его дыхание и мерный стук, с которым его кровь капала на камни пола. Затем убийца сказал:
— Остались и более старые преступления… — Убийца нахмурился. Единственные звуки…
— Убийство Келланведа и Танцора? Да, я положила конец их власти в Малазанской империи. Узурпировала трон. Жестокое предательство, воистину. Но Империя — больше, чем любой из смертных…
— Включая тебя.
— Включая меня. Империя удовлетворяет собственные нужды, выставляет требования во имя долга — и ты это, как солдат, наверняка хорошо понимаешь. Я очень хорошо знала этих двоих, Калам, — ты о себе такого сказать не можешь. Я действовала по необходимости — неизбежной — нехотя, преодолевая боль. С тех пор я совершила несколько прискорбных ошибок — и должна жить, приняв их последствия…
— Дассем Ультор…
— Соперник. Амбициозный человек, посвящённый Худа. Я не могла допустить гражданской войны, поэтому нанесла удар первой. Гражданской войны я избежала и поэтому не жалею о сделанном.
— Похоже, — сухо проворчал убийца, — ты к разговору подготовилась.
Ещё как подготовилась!
Через некоторое время она продолжила:
— Если бы Дассем Ультор сидел сейчас здесь вместо меня, скажи, Калам, думаешь, он подпустил бы тебя так близко? Думаешь, он попытался бы тебя переубедить? — Ещё несколько вздохов она молчала, затем добавила: — Вижу, что все усилия замаскировать голос пошли прахом, потому что ты смотришь прямо на меня. Три, может быть, четыре шага, Калам, и ты сможешь оборвать правление императрицы Ласиин. Что выберешь?
Ухмыляясь, Калам перехватил нож поудобнее. Ладно, подыграю.
— Семь Городов…
— Получат по заслугам, — рявкнула Ласиин.
Убийца невольно удивился гневу, который прозвучал в этом голосе. Кто бы мог подумать? Эх, Императрица, не понадобились тебе твои иллюзии в конечном итоге. Итак — охота закончена. Он вложил клинок в ножны.
И удовлетворённо улыбнулся, когда она ахнула.
— Императрица, — пророкотал Калам.
— Я… признаюсь, я в некотором замешательстве…
Вот уж не думал, что придётся разыгрывать один из твоих излюбленных фортелей, Ласиин…
— Ты могла бы умолять о пощаде. Могла бы приводить бесконечные причины, оправдания. Однако ты говорила не своим голосом, но голосом Империи. — Он отвернулся. — Твоё убежище в безопасности. Не смею более злоупотреблять твоим… вниманием.
— Постой!
Он замер, вскинул брови, распознав в голосе внезапную неуверенность.
— Императрица?
— Когти. Я ничего не могу поделать — не сумею отозвать их.
— Я знаю. Они всегда сами разбираются со своими людьми.
— Куда ты отправишься?
Калам улыбнулся в темноту.
— Твоя вера в меня весьма лестна, Императрица. — Он развернул жеребца и пошёл к двери, затем обернулся в последний раз. — Если ты хотела спросить, приду ли я за тобой снова, ответ — «нет».
Минала прикрывала вход с расстояния в несколько шагов. Когда Калам выскользнул в коридор, она медленно выпрямилась. Арбалет не дрогнул, пока убийца выводил коня, а затем закрывал за собой дверь.
— Ну? — прошипела она.
— Что «ну»?
— Я слышала голоса — бормотание, невнятное — она мертва? Ты убил Императрицу?
Я убил привидение, в лучшем случае. Даже не так — чучело, которому придал облик Ласиин. Убийца никогда не должен видеть лица под маской жертвы.
